Росчерк молнии лазурным шлейфом
В небеса твое возносит имя,
Белый танец истомленной флейты
Опадает всхлипами живыми.
В этом танце страстность серенады,
Нежность дуновения луны,
Все мирские слезы и бравады
Странно в этом танце сплетены.
Этот танец ливнем шалым льется,
И струится талою водой,
И рыдает бездна, и смеется
Над извечным страхом пред собой.
Не ведаю, но знаю, что люблю,
В нелепом ожиданье бурной страсти,
А сердце разрывается на части
Как парус, что не нужен кораблю.
А слезы проступают по ночам
То страхом, то беспомощным гаданьем,
И заполняют мир живым страданьем,
И не внимают праведным речам.
И вновь я по ушедшему скорблю,
Стремясь постигнуть откровенье счастья,
В неведенье, что я тебя люблю
Со всею силой бесконечной страсти.
Я вряд ли посвящу тебе сонет.
Беспечность в звездном часе заигралась,
Когда с луной случайной целовалась
И ненароком превзошла запрет.
Я вряд ли посвящу тебе сонет.
Когда ты улыбнулась невзначай,
Ледок вокруг меня слегка подтаял.
Отчаянье – беднейшее из правил,
И ты его в других не привечай,
Когда ты улыбнулась невзначай.
Когда ты улыбнулась невзначай,
Ложь отпустила только на мгновенье,
Но этого мгновения волненье
Играло табором пьянящих чар,
Когда ты улыбнулась невзначай.
Когда ты улыбнулась невзначай,
На всей Земле нас было только двое,
Я губы закусил себе до боли,
Чтоб радость вдруг не вырвалась на волю,
Взметая искусом небесный свет.
На всей Земле нас оставалось двое.
Я губы закусил себе до боли,
И для тебя я написал иное,
Я вряд ли посвящу тебе сонет.
РЕКВИЕМ
А после
наступила тишина,
Тягуче скорбна и неумолима,
Лишь вьется в сердце
пепла пелена
Воспоминаньем лагерного дыма,
Лишь бьется боль
в зажатом кулаке
Бессильем обжигающего гнева,
Лишь льется надо мной
и вдалеке
Все то же
Небо,
Небо,
Небо,
Небо…
Призрак любви
отманил и угас
Счастьем.
Нежность увязла
оскомой в зубах
Страсти.
Искренен нищий,
улыбчив слепой
В страхе.
Бал отменен
и