Кумушки проанализировали и подробно обсудили различные способы человекоубийства. Они долго взвешивали все достоинства и недостатки яда, дубинки и веревочной петли и по окончании дискуссии с изумлением отметили, что смогли последовательно выслушать друг дружку. Первой на это обстоятельство обратила внимание сама Ивата Мидори.
– А ведь раньше мы никогда не обменивались мнениями, – произнесла она, – и даже не слушали друг друга.
– Да уж, – откликнулась Хенми Мидори. – И вроде как если внимательно слушаешь других, то действительно понимаешь, о чем они толкуют, вы заметили?
– И тогда ясно, что другой человек – тоже человек, – подытожила Такеучи Мидори.
Вот так, на исходе четвертого десятка своего существования на нашей планете, каждая из Мидори открыла для себя других людей. Уже поздно вечером, обсудив и выбрав способ отмщения, они взялись за руки и заплакали. Для представительниц уникальной нации, привычной разве что к «банзай-атакам», вечер выдался поистине революционным.
– Самое главное – чтобы нас не поймали.
Возвращаясь в очередной раз домой, Сугиока по обыкновению улыбался. Проходя мимо спального корпуса женского колледжа, он замедлил шаги и по привычке пристроился помочиться. Стена спального корпуса образовывала тупик, поэтому машин на улице было мало. Но что характерно, именно в это время, между тремя и четырьмя часами дня, бо́льшая часть студенток находилась во дворе. Для робкого в душе Сугиоки вряд ли нашлось бы лучшее место и время, чтобы продемонстрировать свою извращенную натуру и публично обоссать стену.
– Рассмотрев все варианты, я бы сказала, что лучше выбрать самый простой способ, но с небольшим подвывертом.
В тот день Сугиока играл в видеоигры в «Кидди касл». Но думал он только о грядущей вечеринке на квартире у Нобуэ, которая намечалась в следующий вечер. Он до сих пор не мог сдержать довольной ухмылки, вспоминая недавний свой триумф. Ведь никогда раньше, ни разу в жизни, Сугиока не оказывался в центре всеобщего внимания. И теперь его душу переполняла благодарность. «Но кого же мне благодарить? – невольно спросил он себя, и ответ пришел незамедлительно: – Кого еще, как не Первого Охотника?
Завтра темой вечеринки будет „Тяньтики окэса“[5] и все благодаря мне, ведь именно я дал Като послушать ее. Великолепная песня, почти в блюзовом стиле: пусть она грустная, но приносит настоящее счастье, о чем и писал Первый Охотник: „Радость через печаль“. Вот куплю себе кроссовки и начну бегать трусцой по улицам этого гнилого умирающего города в поисках удачи. Все согласились, что убийство – клевая штука; в первый раз ни у кого не нашлось возражений, если не считать того случая с женщиной с потрясающей фигурой. А как было бы круто поступить с ней, как я поступил с той вонючей оба-сан! Но в одиночку