Теория поля. Леонид Дюк

недавно минуло семьдесят пять. Уже довольно дряхлый старичок, он жил один. За всю свою длинную жизнь детей так и не завел. Его единственной любовью всегда оставалась одна лишь математика. Зато уж в этой области равных ему практически не существовало. Малахов вспомнил одну давнишнюю историю. Когда-то, лет двадцать назад, он встретил Шарбинского, недавно вернувшегося из Великобритании. В те времена заграничные поездки для ученых случались чрезвычайно редко. Георгий Николаевич делился с коллегами впечатлениями от поездки. Англичане пригласили его на целый месяц, чтобы он сделал для них какие-то сложные математические выкладки. Шарбинскому хватило двух дней, а оставшееся время он с удовольствием посвятил изучению лондонских достопримечательностей. Теперь же Евгений Михайлович с болью в сердце взирал на нищенское существование обладателя столь блестящего, поистине уникального математического ума.

      «Сколько талантливых людей уехало и продолжает уезжать из страны в наши сложные годы, не выдержав беспросветную бедность и бытовую неустроенность», – с грустью думал он. Приближался к концу 1998 год. Развитые западные страны спешно решали проблему двухтысячного года. США увеличило квоты на программистов. Молодые, способные ребята десятками, сотнями, тысячами уезжали за границу. Сколько из них вернется? Почти никто. Что их там ждет? Судьба эмигрантов, променявших свой возможный триумф, свои мечты и амбиции на сытое и удобное существование.

      Дискуссия тем временем продолжалась. Малахов обвел взглядом всех присутствующих. «Как все-таки толково подобраны люди, – заметил он про себя, – даже если бы мне поручили собрать команду для решения подобной задачи, мне не удалось бы придумать лучше. Теоретики и практики, математики и физики, лучшие специалисты в узких, но смежных областях, они удивительно удачно могли дополнять друг друга при разработке новой, нестандартной теории. Да, эти ребята с Лубянки умеют работать! Хотя все же жаль. Такую страну позволили развалить».

      – Знаете, что я думаю? – как бы подводя итог спонтанному обмену мнениями, произнес Кацман. – Не знаю, как вы, но я после столь интригующего начала уже не смогу отказать себе в удовольствии хотя бы мельком взглянуть на полученные уже сейчас результаты. Черт возьми, знают они, чем зацепить нашего брата! И плата за такое удовольствие не выглядит слишком высокой. Подумаешь, форма допуска! Ну неужели они из-за такой ерунды не выпустят нас на какую-нибудь важную конференцию? Вот если мы начнем работать в группе, тогда да, я согласен, другой вопрос. Но зато мы уже будем точно знать, что они там скрывают, стоит ли игра свеч! Лично я не смогу совладать со своим любопытством, это уж точно!

      – А у меня, друзья, и так форма допуска. Так что я даже ничем и не рискую, – доверительно сообщил Саадиев.

      Таким образом, в основной своей массе приглашенные ученые с решением определились и, поболтав еще несколько минут на отвлеченные темы, возбужденные и заинтересованные разошлись по своим делам.

* * *

      – Арсений, ответь-ка мне, сынок, на один вопрос, ты что,