Свой сон рассказать я не успел, пораженный тем, что… я видел буквально все! Даже как муха пролетает за 100 метров от меня!
– …gan mao le ya qu kan ma yi sheng.
– hao de…
Уловил я диалог, хотя никого, кроме Аартура, рядом не было. Сделав глубокий вдох, я ощутил множество различных запахов, среди которых особенно отчетливо выделялся аромат сирени. Дома, ребята из соседнего двора рассказывали, что в аптеке подпольно продается некий препарат под названием «Лирика», который вызывает такой же эффект, отправляя в иную реальность. Я тоже был будто под воздействием этого препарата, настолько «лиричным» все вокруг стало.
– Аартур, ты тоже это чувствуешь? – спросил я, медленно оглядываясь по сторонам.
Но Аартур, погруженный в какие-то свои переживания, был не в духе и молчал до самой столовой.
В столовой, как и вчера, шумно, тесно, грязно. Я по-прежнему в Поднебесной, и все признаки китайской ментальности в этой деревне налицо.
Китайцы – шумный народ. Наблюдая, как они разговаривают друг с другом, кажется, что у них политические дебаты. Где-то я читал, что по легенде, когда Китай был захвачен Хубилай-ханом, потомком Чингисхана, великий хан издал указ, который обязывал китайцев говорить громче, чем остальные народности, дабы различать, где китаец, а где монгол. Те времена для Поднебесной были очень сложными… Подумать только, ведь их даже за людей не считали!
На раздаче я столкнулся с Питером – рыжей особой королевского происхождения.
– Смотрите-ка, живой мертвец! – воскликнул Питер. – Мы предполагали, что ты присоединился к тем слабакам.
– Что ты несешь? – громко отреагировал я, чем привлек внимание всей столовой.
Откуда у меня такое дикое раздражение? Сам на себя не похож…
Аартур положил на мое плечо руку и укоризненно покачал головой.
Засунув пальцы в кувшин со сладким рисом, Питер достал небольшую слепку и отправил в рот.
– Твой друг не рассказал тебе, что Тони и Сами не смогли пройти посвящение и уже покинули деревню, причем не на своих ногах? – он ухмыльнулся, изобразив рукой приставленный к виску пистолет.
От пробравшегося в каждый уголок моего сознания ужаса, что я мог закончить так же, как те двое, я лишился дара речи. Вмиг расхотелось делиться своим сном, как, впрочем, и есть тоже. К горлу подступила тошнота.
Успею…
Я вылетел из столовой и склонился над первой попавшейся урной: меня вывернуло, хотя, собственно, и нечем было, кроме слюны. Глаза покраснели и наполнились слезами.
– Это все влияние чи, – прозвучало откуда-то. – Все твои чувства обострены. Скоро это пройдет.
Я обернулся. Передо мной стояла лысая туша двух с лишним метров роста с густой бородой по грудь. Я был в таком состоянии, что готов был послать к чертям всех, но чувство самосохранения подсказало, что этому здоровяку лучше не грубить.
– Не бойся меня, малой, – почесал он лысину. – Я твой будущий шифу, то есть «мастер» в переводе с китайского.