Установка не на изображение, а самое общее обозначение образа возлюбленной оказывается значимой и развивается. Эстафету принимает «Разлука». Хотя воспроизводится конкретное событие (эпизод прощания), нет никаких зарисовок подруги, есть лишь обращения: ты, прелестный друг. В стихотворении «Месяц» вспоминается счастливое свидание; немного и здесь предметности: сияние лучей луны «бледно, бледно озаряло / Красу любовницы моей». Вот призыв к Морфею:
Пускай увижу милый взор,
Пускай услышу голос милый.
Не правда ли: из этих сведений, даже если их собрать вместе, совершенно невозможно составить какое-либо определенное представление о той, кто смутил покой поэта. Причем в последующих стихотворениях даже таких деталей становится все меньше, а под конец они исчезают совсем.
Однако в максимальной сдержанности нельзя видеть недостаток художественного изображения, признак неопытности поэта. Напротив: здесь проявился удивительный художественный вкус и такт. Слишком возвышенный, предельно одухотворенный образ намечен; прекрасную, несравненную, незабвенную не захотелось рисовать грубым человеческим словом. Поэтому образ даже не намечен, он лишь указан – и оставлен в таинственной дымке. Ему просто противопоказано явственнее обнажать свой лик, что означало бы для несравненной (!) оказаться сравниваемой в одном поле зрения с Доридами, Хлоями и другими героинями эротических стихов. Добавлю, что сам поэтический взгляд направлен не вовне, а внутрь: объект изображения – не внешний, то, что происходит в сердце поэта.
Элегический цикл лицеиста Пушкина занимает этапное положение в формировании нравственного идеала поэта. Предпосылки были намечены чуть раньше – в пусть еще робкой тенденции смещения акцента от воспевания восторгов сладострастья в сторону духовности в любовных отношениях. Теперь можно говорить не просто о развитии этой тенденции, но о ее победе. Об этом свидетельствует высветленный облик возлюбленной. Но можно сослаться на не оставляющие никакой возможности для кривотолков размышления поэта:
Что вы, восторги сладострастья,
Пред тайной прелестью отрад
Прямой любви, прямого счастья?
Школа целомудрия, раскрытость к духовному содержанию любви – не последнее слово в поисках Пушкина. Очень скоро этим обретениям предстоит подвергнуться и искушениям, и испытаниям. Но выход в эту область духовных исканий сделан – и не пропадет. В пушкиноведении на последующем, более четком материале будет сделано наблюдение, что в лирике Пушкина складываются два типа героинь: «вакханка», «демоница» – и «смиренница», Мадона. Но корни