На ресницы,
А потом
Улыбнулась,
Задержалась,
Отразилась в зеркалах
И в счастливую
Усталость
Унеслась на каблучках.
Тульская Троя
От неслыханного зноя
Что-то стало
С Узловою.
С Узловою и со мною
И с дворовой
Милой стражей
Чистой нравственности
Нашей.
Узловая стала
Пляжем
Либеральней южных
Даже.
Тонет в солнечных
Объятьях
Город может быть
Не кстати,
Но в языческое платье
И застенчиво, и смело
Лето красное одело
Ослепительное тело.
С ослепительного горя
Стал Гомером
Целый город.
Он придёт в себя
Не скоро.
А суровые Елены
Повергают на колени
Умоляющих
О плене.
В новом царстве
Илиады
Нет спасенья,
Нет пощады.
Но и нет
Мечтам преграды:
Навсегда
Ослепнуть тоже.
На всю вечность
Стать моложе.
Стать – не стать,
Но всё же.
Всё же…
Душно
Над городом
В выцветшем мареве
Солнцу
Не светит покой.
В небе
На выжженной гаревой
Душно
От гари земной.
Нет,
Не от леса, курящего
Пороховой сухостой.
Городу не
До изящного
От парадигмы простой.
Душно!
Угарней не выпросить
У прокурора управы.
Кашляет сердце
От выбросов
Полуживой
Полуправды.
Современная идиллия
* * *
На пруд
С зелёной каланчи
Упали первые лучи.
И брызги чистого огня
Зачешуились
В бредне дня.
Кишат алмазы.
А над прудом
Висит сияющее чудо.
Но не лучистый изумруд
Свои лучи
Забросил в пруд.
И уронил
С размахом праздным
Свой капитал
Не фонд алмазный.
И не букеты
Белых лилий
На жор серебряный
Приплыли.
И нет.
И нет.
И нет.
И нет!
Всё это
Не прекрасный бред.
Всё просто:
В солнечном потоке
Стал изумрудней
Старый тополь.
И полновесней
Брызги утром.
И в камышах
Уютней уткам.
И под морганье поплавка
Уютней
Сердцу рыбака.
Ещё уютней
Над водой
Взгрустнуть
По рыбке
Золотой.
И