– Что ты вернул? – Спросил он.
– Я вернул способность созерцать красоту. Отныне я вновь чувствую ее в себе и в своих новых скульптурах: только теперь они стали поистине прекрасными. Впервые в жизни я ощущаю настолько глубинное удовлетворение от собственной жизни.
– Это замечательно. – Уклончиво сказал Эрнест Рудольфович. – Давно я не видел тебе в таком бодром расположении духа.
Макс был возбужден до крайней степени; его речь была отрывиста, а в глазах метался огонь. Он резко шагал из стороны в сторону, не находя себе место. Эрнест Рудольфович старался не показывать ему своего удивления и беспокойства, но решил, что лучше всего перевести тематику разговора.
– Вот, – он положил на кухонный стол папку с документами, – это ты должен до завтрашнего дня подписать. Там, где увидишь галочки, должна стоять твоя подпись, фамилия и инициалы. Я заеду и заберу завтра все к обеду. Справишься?
– Да. – Ответил Макс.
– Могу я вам кое о чем спросить, но пообещайте, что ответите честно? – Спросил Макс после короткой паузы и испытующе посмотрел на Эрнеста Рудольфовича.
– Я слушаю.
– У меня никогда не получалось осознать, как люди могут понимать друг друга, если мир каждого из них – это совершенно разные явления. Чтобы был понятен мой вопрос, я приведу пример. Я точно знаю, что мое лицо для вас кажется гадким и мерзким, но как мне понять насколько оно омерзительно для вас, и насколько оно омерзительно для кого-то другого? Другими словами, как мне достоверно узнать, что именно видите вы в этом мире, и насколько увиденное вами соответствует тому, что вижу я?
– Твое лицо не омерзительно для меня. Я знаю, кто ты и знаю тебя как человека, поэтому, как ты можешь отвечать за…
– Минуту, – перебил его Макс, – я знаю, что мое лицо для вас омерзительно. Оно прекрасно и красиво только для меня и не для кого больше: остальное, что бы вы ни подумали – это лишние слова. Вы заметили, что я не надел сегодня маску? Это все потому, что я отказался смиряться со своей судьбой; я не покорился ей. Если судьба и существует, то она точно не ожидала, что я возблагодарю ее за подобную игру, потому что отныне я обрел настоящее знание о подлинной красоте.
– Что же такое подлинная красота, Максим? – Спросил Эрнест Рудольфович.
– Это наугад вытащенная карта из толстой колоды; это крупица, взятая из морского песка. В нашей жизни случайность решает намного больше, чем мы думаем.
– Но, – замялся Эрнест Рудольфович, – почему тогда красота в большем случае означает почти одно и то же; почему люди видят красоту преимущественно в одних и те же предметах и явлениях?
– Это очень просто. Каждый вытаскивает разные карты или разные по размеру, цвету и составу песчинки, но их выбор не имеет смысла: важно не то, что они имеют в руках, а что они хотят видеть в том, что выбрали. Видят все, как вы сами, заметили – одно и то же.
– Но ты же понимаешь, что такое объяснение абсурдно! – Вскрикнул Эрнест Рудольфович. –