Я борюсь с этим, включив все известные мне механизмы выживания: лежу под кроватью в обнимку с собакой, читаю «Маленьких женщин», ем сандвичи с вареньем, запивая их горячим шоколадом быстрого приготовления.
Я думала, все это выдохлось само собой, но две недели спустя папа ворвался в дом, кипя от ярости. Кто-то нарисовал Скуби-Ду на нашей калитке на заднем дворе черной глянцевой краской и написал «Корпорация «Тайна» на боку папиного фургончика.
– Люди рисуют… дебильных американских собак почти прямо на доме, Джоанна, – сказал он с явной угрозой в голосе, словно давал мне последний шанс. – И, блядь, поганят мою машину.
Крисси Макхем, единственный из наших знакомых, кто мог бы нормально закрасить надпись на автофургоне – он очень удачно стырил пневматический краскопульт, когда работал в строительном магазине, – сейчас уехал в Лестер навестить бывшую жену.
Поэтому следующие две недели мы разъезжаем по городу в автофургоне «Корпорации «Тайна», и папе приходится парковаться поближе к заборам и стенам, чтобы скрыть надпись, из-за чего он становится раздражительным и ворчливым.
И особенно в те минуты, когда – бледный с похмелья – он паркуется у мясной лавки, и мясник приветствует его словами:
– Ой, привидение!
И, разумеется, я теперь не могу выйти на улицу. Раньше – до моего совершенно бездарного выступления в «Выходных в Мидлендсе» – по окончании утренней вахты на лестнице в ожидании почты я брала собаку, и мы шли прямиком в библиотеку, где я сидела до вечера, плодотворно общаясь с любимыми авторами.
Но теперь мы с братьями вообще не выходим из дома в светлое время суток. Стоит Люпену показаться на улице, как мальчишки сбегаются со всей округи и кричат: «Эй, Шэгги! Это Шэгги!» Я, с моими очками, выданными по бесплатному рецепту, конечно же, «толстая Велма». Вряд ли можно было бы выбрать более неподходящий мультфильм для упоминания в прямом эфире. Я, блин, гений в умении вручить оружие врагу.
В общем, лето в разгаре, а мы сидим в душном доме, буквально друг у друга на головах. Со мной все обращаются как с идиоткой. И поделом.
Единственное, что радует: призовой чек на 250 фунтов.
Письмо встречено радостными восклицаниями. Я вскрываю конверт – все еще опозоренная, но хотя бы при деньгах. У меня планы на эти деньги. Громадье восхитительных планов. Все же оно того стоило, я не зря осрамилась на весь Мидлендс.
Но неделю спустя в фургончике снова летит сцепление, и папа маячит в дверях моей комнаты.
– Мне нужны эти деньги, малыш, – говорит он.
Он тратит 190 фунтов на ремонт машины, остальное идет на покрытие овердрафта (30 фунтов) и на выпивку в «Красном льве» (30 фунтов).
И вот я, снова нищая, лежу под кроватью и смотрю на нижние пружины в трех дюймах надо мной.
Внизу звонит телефон. Мама берет трубку.
– Да-да, очень смешно. Это сын Барбары Лемон, как я понимаю? Иди к черту.
Еще один Скуби-звонок.
Я себя чувствую Джиной Луизой Финч,