– Мне это неизвестно, – сказал малыш и прищурился, растянув губы и навострив уши.
Вид получился весьма отважный.
Сфинксы и в самом деле выглядели такими же бесстрастными и древними, как и тогда, когда я впервые увидел их. Я заглянул вниз. На покрывавшем спуск песке виднелись следы. Дальше царила темнота.
Двери оставались открытыми. Ты – то, на что ты отваживаешься.
– Оставайтесь здесь, – сказал я Чакасу и двинулся вперед.
Он схватил меня за плечо.
– Это дело не твое, – сказал он, словно был озабочен моей безопасностью.
Я мягко отвел его руку. Ощущение оказалось не настолько отталкивающим, как я предполагал. Очень похоже на прикосновение к молодому Предтече вроде меня.
Конечно, нас никак нельзя назвать братьями, и все же мы оба были созданы Предвозвестниками…
– Думаю, Библиотекарь хотела, чтобы мы оказались здесь, – сказал я.
Мой страх соединился с храбростью и каким-то другим качеством, которое я ошибочно принимал за мужество. То, что получилось в итоге, вернее всего было бы назвать глупой решимостью. Я был похож на насекомое, летящее на пламя в уверенности, что предстоит если не полное оправдание и спасение, то как минимум необыкновенное приключение.
– Кто-то еще до вашего рождения вложил в вас послание. Кто-то велел вам заманить сюда Предтечу. Вы пропели нужные слова, и Криптум открылся.
Чакас округлил рот, потом опустился на колени и поднял руки над головой. Райзер присоединился к нему. Он смотрел на меня, словно сомневаясь, так ли следует проводить ритуал.
– Библиотекарь прикасается ко всему, – сказал Чакас, и они вдвоем принялись распевать вполголоса свои напевы.
Я двинулся в темноту. Первая комната оказалась широкой и сырой, высотой в четыре моих роста – едва-едва достаточно, чтобы вместить сфинксов. Внизу собиралась прохлада, а поясницу мне обдувал теплый воздух. В темноте появился тускловатый зеленый свет, и я увидел очертания сфинксов: они сидели, повернувшись друг к другу, над большой ямой, наполненной серебристой жидкостью. Гамак с Дидактом висел между ними в нескольких сантиметрах над поверхностью этой жидкости. Я присел как можно ближе к краю – насколько хватило смелости.
Вокруг меня в течение нескольких минут стояла тишина. Потом трескучий голос снова обратился ко мне:
– Предтеча, ты присутствуешь при этом возвращении?
Я попытался отступить, но хлынувший с потолка яркий белый свет буквально пригвоздил меня к месту, парализуя волю.
– Ты присутствуешь?
– Присутствую, – ответил я тихо, с дрожью.
– Ты выступаешь за возвращение?
– Я… не знаю…
– Выступаешь?
– Выступаю… за возвращение.
– Ты поддерживаешь решение вернуть Дидакта из вечного покоя?
Сморщенное тело казалось совершенно безжизненным.