Также он глубоко любил учителей Лонгченпу и Джигме Лингпу. Он часто читал вслух «Семь сокровищниц» Лонгченпы, не в качестве передачи-лунг, а просто для самого себя, и читал медленно и мягким тоном. Куда бы он ни отправился, он всегда брал с собой один из этих семи томов, так что к концу года он заканчивал чтение всех семи томов. Через несколько лет он уже точно мог найти в этих «Сокровищницах» любую подробность. Иногда он комментировал: «Как чудесно! Какой удивительный учитель Лонгченпа! Как глубоки его слова!»
Чрезвычайно важной дядя Самтен Гьяцо считал тантру «Лотосная сущность». Он снова и снова передавал её людям и часто её объяснял.
Вероятно, именно поэтому первое, что я сделал, оказавшись в Непале, – заказал резные доски для её ксилографического издания. Иногда дядя благословлял вещества, читая эту тантру, а также две другие тантры, которые дают освобождение посредством слушания, соприкосновения или вкушения. Одна – это знаменитая тантра «Единственный сын будд», а другая – «Универсальная панацея». Потом он просил людей бросить их в большую реку, чтобы принести пользу всем существам, живущим там и в великом океане. Чокгьюр Лингпа открыл несколько таких тантр.
Однажды Самтен Гьяцо сказал мне: «У меня есть два текста, которые действительно могут приносить пользу другим. Один – это «Единственный сын будд», а второй – «Лотосная сущность», и в этом нет никаких сомнений!»
Такие заявления он делал исключительно редко.
Что касается его линии перерождений, Самтен Гьяцо был четвёртым тулку в высшей степени совершенного учителя Нгаванга Тринлэ из рода Цангсар[85]. В пятилетнем возрасте его отдали в монастырь Лачаб, где он находился вместе с Човангом Тулку, моим предыдущим воплощением, который стал его коренным гуру. Затем Самтена Гьяцо объявили Владыкой Дхармы этого монастыря. В юности он жил в Лачабе и в Крепостной Вершине, а позже стал жить в пещерах и затворничествах, меняя их одно за другим.
19. Крепостная Вершина – высокогорная обитель
Самтен Гьяцо получил монашеские обеты от Кармей Кхенпо. Вероятно, он также получил от Кармей Кхенпо указующие наставления и подтверждение прозрения, чем могла объясняться его необыкновенная вера в этого учителя – точно такая же, какую мой отец питал к своему коренному гуру, Сонтару Чончогу, а дядя Терсэй – к Шакье Шри. Позднее главным гуру Самтена Гьяцо стал Цеванг Норбу, а за ним и многие другие великие учителя, жившие в Кхаме[86].
Мой дядя Санг-Нгак и, как ни странно, его собственная мать Кончог Палдрон – оба считали Самтена Гьяцо своим коренным гуру. Мой отец тоже глубоко верил в Самтена Гьяцо, и каждый раз, когда мы посещали Крепостную Вершину, он спешивался, когда обители ещё не было видно, и кланялся двадцать – тридцать раз.
Я слышал чудесную историю об одном