Когда Самтен Гьяцо передавал «Новые сокровища» великому учителю Тентрулу в монастыре Сурманг, я спал недалеко от двери в комнату Самтена Гьяцо, а потому часто слышал их вечерние беседы. Тентрул был чрезвычайно образованным и благородным человеком. Однажды он сказал мне: «Много лет назад в Дерге я встретился с Самтеном Гьяцо, с которым был и твой отец, Чиме Дордже, и уже тогда я подумал, что благодаря своей интуиции и линии передачи он станет поистине великим учёным. Я изучил намного больше философских трудов, чем Самтен Гьяцо, но, когда мы доходили до темы дзогчен, то я даже не отваживался продолжать беседу. Когда мы обсуждали „Новые сокровища“, я кое-как мог поддерживать разговор, но он вгонял меня в краску, когда мы начинали говорить о медитации».
В линии баром-кагью Самтена Гьяцо считали воплощением Четырёхрукого Махакалы, одного из самых значительных охранителей Дхармы[84]. Кроме того, второй Чоклинг из Цикея однажды в своём видении встретился с Самтеном Гьяцо, который предстал перед ним как воплощение Вималамитры.
С самых юных лет я глубоко уважал своего гуру. В своём поведении Самтен Гьяцо хранил монашеские обеты со всей чистотой и строгостью. Он никогда не пробовал спиртного и не ел мяса. Его поступки всегда были в ладу с практикой бодхисаттв.
Некоторые из нас, кто виделся с ним каждый день, не замечали его качеств, точь-в-точь как жители Лхасы, которые никогда не видели статуи Джово, считая, что у них ещё масса времени, чтобы пойти и посмотреть. Но если со всем вниманием приглядеться к этому учителю, то было совершенно очевидно, что он преисполнен сострадания, стойкости и преданности.
Самтен Гьяцо никогда не льстил другим, преувеличивая их достоинства. Он говорил откровенно, передавая всё именно так, как оно есть, ничего не прибавляя и не убавляя. Он никогда не обсуждал темы, которые могли кого-то задеть.
Мой гуру был абсолютно надёжен и честен во всех отношениях. Если он вам что-то обещал, то потом никогда не забывал. Вот такой он был человек – заслуживающий полного доверия. Он почти не болел, или, по крайней мере, я никогда не слышал от него жалоб, даже на головную боль или на какую-то ещё. А ещё он не строил планов дальше, чем на один день, и всегда выполнял свои задачи.
Самтен Гьяцо был предельно внимателен к своим повседневным делам, как духовным, так и светским. Например, давая посвящения, он никогда не пропускал ни одного слова или фразы. Он выполнял весь ритуал, от подготовки до заключительных строк, в состоянии истинной медитации, так что, едва зайдя в помещение, вы ощущали, что сейчас по-настоящему получите посвящение. Вот такой он был учитель.
Других людей пугала скрупулёзность Самтена Гьяцо, и, боясь, что не подойдут под его мерки, они часто считали себя неподготовленными для участия в ритуалах