Еще один кивок.
– Утром я за тобой зайду, и мы пойдем искать работу.
– Спасибо, Монтаз. Спасибо…
Слезы высохли как-то сами по себе.
Как мне ни хотелось, но все же пришлось возвратиться в комнатку Филы. Отвоевывать себе часть койко-места я не стала, и остаток ночи провела на подоконнике у открытой форточки. Вид из окна, был не ахти какой. Грязный двор, запущенная клумба, паутина бельевых веревок, качели.
Качели? Наверняка, в доме живут дети. Представляю себе ораву смуглых сорванцов, резвящихся в этом убогом дворике. Интересно, есть ли у их пап и мам хотя бы теоретический шанс когда-нибудь выбраться из нищеты? Теоретический есть. Можно выиграть миллион в лотерею или дождаться наследства от богатого родственничка, клад найти, на худой конец. А еще можно податься в заграничное Эльдорадо на заработки. (Типа как я). Только где гарантия, что в том Эльдорадо ты не окажешься на еще более низкой социальной ступени, нежели был там, откуда приехал? Нет таких гарантий.
Но в жизни же всегда есть место Чуду и Надежде. Почему-то вспомнилась сказка о мышках в молоке. Хорошая, вселяющая надежду история. Не сложишь лапки – собьешь масло и выберешься из крынки. Важно только в молоко попасть. А если банка с компотом попадется или еще хуже – ночной горшок? В какие емкости попали мои новые знакомые, мне пока не очень понятно, но уж точно – сливками там и не пахнет.
Пока я размышляла на подоконнике о мышах, незаметно подкралось утро. Солнечный лучик скользнул по кровати и разбудил Филу:
– Ты чего там нахохлилась, как курица на насесте?
– Я…
– Давай, ложись, – женщина поднялась с постели.
Спорить с ней смысла не было, к тому времени у меня основательно затекли ноги и шея.
С наслаждением вытянувшись на кровати, сквозь полусомкнутые веки я наблюдала за броуновским движением женщин по комнате. За занавеской мылась Фила, Ольга красила у подоконника губы, ковыряясь спичкой в тюбике помады, Таня завивала волосы старой плойкой, Мария разливала по чашкам чай. Дневной свет делал их лица старше и беззащитнее. Правду говорят, что утро вечера мудренее. Чего я вчера испугалась? Этих измученных землячек?
– Ну что, поговорить с Гвидо о тебе? – закалывая волосы, сквозь шпильки во рту спросила Таня.
– Не надо. Спасибо. Мне одна знакомая тут пообещала работу. Я с ней сегодня встречаюсь.
– Что за одна?
– Мы с ней на Пьяцца Гарибальди познакомились.
– Ну, смотри, если передумаешь – обращайся. Все ж не чужие – поможем.
В дверь постучали, и Таня пошла открывать.
– Кто там?
– Это я, Монтаз.
– Чего тебе надо с самого утра? – бросает из-за занавески Фила.
– По вам, красавицы, соскучился, – Монтаз игриво щипает Таню, а та шутливо бьет его по рукам.
– Ага! Соскучился он! По Наташкину душу пришел, так и скажи.
Мужчина ничего не отвечает. Я вскакиваю с кровати:
– Мы…э-э-э… Нам на вокзал надо. К знакомой моей.
Начинаю лихорадочно собираться.