Но… Дорогой читатель, вынуждена признаться… Ведь это дневник, а значит – почти исповедь. А исповедь – это правда, о которой никто не должен узнать.
Словом… Мне даже себе страшно признаться, но… Я часто допускаю мысль о близости с Питом! Дьявольская сила соблазна тянет меня к нему. Я очень люблю Карла, я искренна в чувствах к нему. Иначе я бы давно ему изменила. Но все это оправдания моих извращенных фантазий! Я сама в себе разочарована. Мне нравится Карл, мне нужен Карл, я хочу выйти за Карла, родить ему чудесных детишек, сделать его самым счастливым на свете. Ради его спокойствия я готова на все! Однако… Вот я думаю… А вдруг моя мать тоже смела допускать мысль о близости с другим мужчиной? А может, и нет… Наверняка нет. Это я. Я никчемное создание. Я грешница.
6 ноября 1774 года. Понедельник
Около часа дня я закончила занятия с учениками. В это же время проснулся Карл. Такой сонный, такой хороший. Он выглядел, как маленький мальчик, который прилежно учится. В ночь, когда я беседовала с Питером, Карл работал как проклятый на самой неблагодарной работе. Несправедливо.
День не предвещал ничего интересного. Но – неожиданный поворот событий…
Мы с Карлом вернулись с прогулки. Если это, конечно, можно назвать прогулкой. В Лондоне мерзкая погода в ноябре: дождь и холодно. Меня никогда не прельщало прыгать по лужам. И если бы Карл не любил Лондон, я бы этот город ненавидела. Раньше я к нему сносно относилась, но с годами все больше понимала, что не переношу дождь.
Зайдя в дом, мы переглянулись. Было тихо, что-то изменилось.
– Мам! – крикнул Карл, но никто не появился.
Он помог мне снять пальто. Мы прошли дальше и заметили, что дверь в комнату миссис Норрис закрыта, оттуда раздавались голоса. Я невольно вспомнила наглого сборщика. Карл, видимо, подумал о том же: он резко, готовый защищать маму, открыл дверь. Мы увидели накрытый стол и миссис Норрис. Она подавала вилку моему крестному.
– Вот это сюрприз! – улыбнулась я.
Уэйн встал из-за стола, приветствуя нас с Карлом. Отец Флетчер остался сидеть. Он понимал свое социальное положение, что, однако, не мешало ему по-человечески относиться к людям, даже грешникам.
– Здравствуйте, – сказал отец Флетчер.
А я немного забылась и кокетливо подмигнула Флетчеру-младшему. Это наверняка выглядело немного вульгарно. Сначала Уэйн смутился, но потом ответил милой улыбкой. Мы сели за стол и присоединились к трапезе.
– Миссис Норрис, – начал мой крестный. – Вы добрая хозяйка! Спасибо Вам большое. Понятно, в кого пошел Ваш сын.
– Ну что Вы! – скромничала миссис Норрис. – Таких гостей иначе нельзя встречать.
– Дамана, миссис Норрис рассказала нам, как ты жила здесь. Я понял,