Хотя, господа читатели, я ошибся: с армией еще не все ясно. Есть еще надежда на ее спасение. Но от Жаннет это не зависит. Тех секретных документов, что везли фельдъегеря, в поместье княжеском уже нет. В Москву переправлены, на складах купца второй гильдии спрятаны – и так хитро, что люди Аракчеева все выпотрошили, все перерыли – а не нашли. Им бы, дуракам, сообразить, что сожжены они давно.
Ради одного всего документа было убито столько русских фельдъегерей, – и теперь этот документ по назначению везет фальшивый фельдъегерь к французскому императору Наполеону.
Вот если он его доставит по назначению, тогда армии Суворова конец придет!
Что ж это за документ такой, что из-за него двадцать пять фельдъегерей погибли уже и еще стотысячной русской армии предстоит погибнуть?
Пока не скажу. Политическая игра под названием «Английская мышеловка» в полном разгаре. От ее исхода зависит участь всей Европы.
А Жаннет Моне надо бы поспешить к завтраку. Все ведь уже собрались в столовой зале. Все, кроме нее и полковника Синякова. Восковые фигуры в счет не берем. Их только на обед приглашают – и не каждый день. Только по четвергам.
Так что дожить бы нашим героям до четверга. Может, полегче станет.
В четверг к старому князю воздухоплаватели американские приедут. Глядишь, тайная канцелярия на них отвлечется.
Хотя нет.
Конечно, Христофор Карлович и за американцами углядит, и за нашими героями.
Письма к своим людям он в Москву уже отослал. Ответные письма к четвергу придут. Вот, пожалуй, и все, что я хотел сказать.
А Жаннет Моне на завтрак не выйдет. Так рано она не встает.
Жаль.
Надо бы ей там быть. Надо!
С последним, седьмым ударом напольных часов старый князь вошел в столовую залу. Цепко оглядел пришедших к завтраку. Выхватил взглядом из рассветного сумрака Бутурлина, спросил:
– Убили полковника?
– Нет, ваша светлость.
– Ну и хорошо! – ответил старый князь и жестом пригласил всех к столу. – Прошу, – сказал он при этом. Все сели за стол.
Христофор Карлович, как обычно, сел по правую руку старого князя. Управляющий было сел рядом с Христофором Карловичем, но князь его одернул:
– Это место полковника. Ваше – рядом.
– Конечно-конечно, – ответил управляющий. – Извините, ваша светлость.
Князю Андрею и Бутурлину были отведены места на самом краю стола. Там они и сели. Пустовало еще два стула. По левую руку от старого князя – для Жаннет – и тот стул, на который хотел сесть управляющий.
Князь Николай Андреевич не выказал обычного своего раздражения по поводу опаздывающих к завтраку.
В столовой зале воцарилась вдруг такая тишина, которая обычно бывает рано утром в июньском лесу.
Прозрачная – как солнечный утренний свет, – но пока еще зыбкая и ознобная, не прогретая солнцем и птичьим пением.
И свет, льющийся с потолка на стол,