Ранней весной наконец-то квартира, обещанная отцу, освободилась. Дом находился рядом, на той же улице Пушкина, по соседству с домиком деда. Квартира, куда мы переехали, была на втором этаже и состояла из 3-х огромных комнат с высокими (до 4-х метров) потолками, громадными окнами. В квартире было проведено электрическое освещение, радио.
Подошла официантка, остановилась. Почему-то другая, не та, что принимала заказ. Антон сдвинул тетрадки – освободил край стола, чтобы девушка могла поставить поднос.
– Ваш кофе, – сказала она. Белая керамическая чашка, на блюдце – ложечка и два кубика сахара. – Ваш штрудель – Рулет с яблочной начинкой, рядышком – шарик пломбира.
– Спасибо, – кивнул Полудницин. Зачерпнул ложечкой мороженое, бросил в кофе. Глясе, или что-то вроде.
Когда-то Антон дал почитать «Над пропастью во ржи» девчонке с подготовительных курсов. Она вернула книгу на следующий день. «Так быстро?» – удивился Антон. «Я не буду это читать, – сказала девушка, протягивая книгу Полудницину. – Что я могу узнать из этого романа? Чему полезному научусь?» Он пожал плечами, взял книгу и…
Чему вообще могут научить книги, рассказы, истории? Новые воспоминания; привет, компания «Rekall»? Воспоминания – пережитое, пережитое – опыт? А опыт – шпаргалка на каком-нибудь будущем зачёте? Или та история, что с большой буквы, та, что до тебя. Может ли она чему-то научить? Должна ли? Скорее уж – как кредит, выданный при рождении: ты должен ей, не она. По Сартру: «Его выбор: ничего не зарабатывать и ничего не заслуживать, но чтобы ему всё было дано от рождения, – а он не из благородных. Его выбор, наконец: Добро уже всё – здесь…»
Прошлое – миф, золотой век, «эх, были», «ах, были», «да, были». Свершённое и совершенное – ни убрать, ни добавить (попробуй извлечь корень из минус одного – получишь «error»). Прошлое задаёт направление: прапрадед говорил «один», прадед «два», дед «три», отец «четыре» – что остаётся тебе? – сказать «пять».
Прошлое – последний аргумент настоящего, последнее прибежище идеалиста. Чем не «Берешит»: и радуга – не половинка, а целиком (мост, подкова), как в книжках – в тот день, когда они познакомились; и неслучайные случайности – оба ждали «своих», оба не дождались; и саксофонист, их преследовавший – и у кинотеатра, и у кафе, и на площади, – «Смотри, он же – точно он!» – всякий раз «Lily was here», обязательный номер из «Golden Sax» и «Sax for Sex»; и потом, когда стемнело – остановились, обернулись. Вместе сказали «раз», «два», «три», а значит, должны, нет, просто обязаны сказать «четыре» и «пять». Должны той школьнице, тому первокурснику. И не только – ведь в фильмах всё начиналось точно так же, ведь Маша с Сашей, Гена с Дашей – они ведь тоже ссорились, расставались, а потом…
Однажды