Вы, должно быть, подумали, что я так тщательно оберегаю Милана от слёз потому, что боюсь, когда плачут мужчины. Нет, и ещё раз нет. Я не боюсь мужских слёз, равно, как и соплей, и крови, и прочих жидкостей человеческого тела. Просто последнее – настолько занятная штуковина, что порой диву даёшься!
Вот, есть человек разумный как биологический вид. У каждой особи две руки, две ноги и прочий набор систем и органов. Казалось бы, и действовать всё это должно примерно одинаково, но, нет: каждый организм индивидуален до такой степени, словно внутри единого вида находится ещё масса подвидов и подвидиков.
Организм Милана, например, работает так, что, когда мой благодетель плачет, его плечевой пояс и шея испытывают адово напряжение! Пять-семь минут плача – и, вуаля! – на следующее утро получите ужаснейший приступ невралгии. Милан в такие дни даже одеться самостоятельно не может, и кормить его приходится с ложки, потому как плечи, спину до лопаток и верхнюю часть его рук сковывает сильнейшая боль. Может в таких случаях идти речь о репетициях, концертах и просто нормальной жизни? Вот, и стараемся изо всех сил не допустить плача. То же касается и других сильных отрицательных эмоций, например, гнева.
По правде сказать, отправляясь сюда, я была морально готова к тому, что мне придётся одевать и кормить Милана, и то, что он ещё «на ходу» – большая радость. Теперь главное, чтобы не стало хуже.
Я заставила Милана снять рубашку, зажгла свечку в аромалампе, заправив её маслом грейпфрута, и принялась делать своему многострадальному брату массаж. Мягко разминая плечи, верхнюю часть спины и рук Милана, я старалась отвлекать его от мрачных раздумий приятным разговором обо всём и ни о чём конкретно. Постепенно наш дружеский трёп перешёл, конечно же, на других гостей Милана.
Надо сказать, гостеприимный хозяин был крайне удивлён поведением Яромира. Когда я упомянула вскользь, что тот угощал меня кофе собственного приготовления, Милан аж подпрыгнул на стуле.
– Яромир варил для вас, мадемуазель, кофе?!
– Да, – ответила я, смеясь, – а ещё угощал бисквитами, ветчиной, конфетами… В общем, всем, что нашёл в холодильнике!
– Хм… Странно! Очень странно… – Промолвил Милан задумчиво.
– Что же здесь странного?
– Яромир вообще-то не очень любит женщин.
Ну, вот! Он ещё и голубой, оказывается! Какая прелесть! Мне вдесятерне ничего не светит. Отличная новость!
– Нет, ты не подумай, он не гей, – словно прочитав мои мысли, заверил Милан. – Он, как бы это помягче сказать… Придерживается очень традиционных взглядов… Его за это нередко обвиняют в шовинизме. В прошлом году…
Милан принялся пересказывать события прошлого года, и я всё вспомнила. Тогда европейская общественность была крайне возмущена высказываниями Яромира Збогара, направленными против феминизма и феминисток. Он так и сказал, то