С любовью к Ивоту и Г. Лавкрафту, автор.
Глава 1
Итак, перед нами Ивот – почти современный городок загубленных душ и оплывших отчаянием надежд. Он почти безопасный и почти интересный – с развесистыми ивами, разбросанными там, где заканчивается асфальт, стеклянными шариками и косматым лесом, подчеркивающим его границы. Главное, конечно же, во всём этом – слово «почти».
Территориально этот некогда бывший поселок находится всё там же – между Дятьково и Бытошью и вашим желанием убраться оттуда как можно скорее…
Получив в свое время желанный статус города, Ивот до поры до времени жил спокойной трудовой и созерцательной жизнью – лесопилка и лесосплав, расцвет магазинчиков и их хозяев, появление градообразующей корпорации «ЗОЛА» и приобретение ею стекольного завода, одинаково скрипящие карусели и трамвайчики, оптимистичные попытки проложить ветку метро и занятное деление городка на Старый Ивот и Новый.
Однако ни деление, ни расцвет не уберегли Ивот от череды массовых самоубийств, черным валиком прокатившихся по нему около десяти лет назад.
Те кошмарные события газетчики быстро окрестили емким словом «Канун», пока профессионалы посерьезнее спорили о природе внезапной тяги к самоубийству у населения и о том, к какому виду массового психоза ее стоит отнести в первую очередь. Как бы то ни было, но никакая помощь сторонних специалистов и поднятых по тревоге служб Брянской области не смогла остановить эту кошмарную эпидемию, длившуюся пятнадцать дней и унесшую с собой жизни почти трети населения Ивота.
Всех самоубийц того периода роднила одна пугающая деталь – перевернутая мисочка с остатками промытого риса, найденная возле каждого, кто решил свести счеты с жизнью. Выглядело это так, словно все умершие перед смертью прошли через некий ритуал, а сами они были частью какого-то зловещего культа, тайно существовавшего в Ивоте. Однако эту теорию быстро исключили как несостоятельную в виду того, что среди самоубийц были и приезжие, и даже те, кто явно был не способен осмыслить и спланировать нечто подобное, а именно – дети…
Немаловажной частью тех событий было и еще кое-что – некий низкий гул, появившийся за две недели до первого самоубийства и пропавший сразу же после последнего. Проклятый гул был слышен лишь на рассвете и закате, словно кто-то дьявольский глубоко под землей бил в циклопический погребальный колокол, предвещавший своим похоронным звоном ужасную кончину каждому, кто его слышит. Тем не менее, несмотря на очевидную связь гула со смертями, найти доказательств этому не удалось, равно как и не удалось найти исток этой пугающей аномалии или постичь ее суть.
Как нетрудно догадаться, после случившегося все компании, толкавшие Ивот к технологическому и культурному прорыву, разом ослабили свое присутствие в городке, оставив после себя лишь заброшенные проекты и горечь для тех, кто не нашел в себе силы покинуть насиженные места.
Это был тяжелый удар для Ивота, повлекший за собой не менее тяжкие несколько лет. Но время всё же взяло свое, и жажда наживы сумела подавить суеверия, после чего проекты были разморожены, а в городок снова вернулась жизнь. И вот теперь, когда Ивот наконец сумел оправиться после случившегося, а его жители вспоминали события Кануна лишь в кошмарах, гул вернулся…
Однако на этот раз странный гул сопровождало не менее странное явление – почти любые пугающие слухи или городские легенды, какими бы сверхъестественными или невозможными они ни были, могли оказаться правдой, словно каждый их пересказ наливал черные сюжеты дьявольской силой стать реальными.
Но всё же давайте оставим сию печальную прелюдию и перейдем к герою дальнейших страшных событий, пристроимся к нему на плечо и будем терпеливо наблюдать, ожидая иных участников этой ужасающей истории…
Итак, Старый Ивот, июнь, закат, гул…
Возле Ивотской администрации из маршрутки вылез субтильный молодой человек двадцати пяти лет от роду и огляделся, явно пытаясь сориентироваться, куда ему дальше идти. У него были карие глаза, раскосые зубы, через которые явно прошел не один залихватский свист, темноволосый «горшок» по брови и малопонятное имя – Лунослав. Через плечо у Лунослава была перекинута холщовая сумка с чем-то тяжелым.
Лунослав послюнявил палец, проверил направление теплого ветра и, наконец, направился вдоль Пролетарской в сторону бара «Прощание», располагавшегося в парке за Домом культуры. Не прекращая широко шагать, он прислушался: перемалывающий психику едва заметный гул, казалось, шел разом отовсюду. Где-то в подворотне гулу хрипло вторили собаки.
– Вернулся… – пробормотал на ходу Лунослав. – Вот уже как… Среда, вторник… Ага! Вот уже две недели как вернулся… Нечего, ничего! Я с тобой разберусь, я тебя раскрою! – погрозил он гулу.
Этим утром в одной из высоток Нового Ивота были обнаружены двое повесившихся – влюбленная пара. Проклятых мисочек рядом найдено не было, что, скорее всего, указывало на относительную «естественность» недовольства жизнью этими двумя. Отсутствие мисочек или иной выразительной приметы занимало все мысли Лунослава, заставляя его с самого