Водитель плавно вписался в поворот и поднял глаза на зеркало заднего вида. Белая «Волга», идущая третьей от него по счёту в потоке машин, по-прежнему следовала за ним неотступно. Её крыша, «провалившаяся» от линии воображаемой плоскости в ряду прочих поверхностей легковых машин, свидетельствовала о большой массе автомобиля. Спецаппаратура, установленная в багажнике, весила немало.
Ричард Стоун глубже утопил педаль акселератора, и чёрный «Форд» прибавил скорость, вливаясь в поток, гудящий на проспекте Калинина. Висевший на хвосте «Газ 24» отстал и вскоре вовсе исчез из поля зрения. На Большой Каменный мост американец поднимался без привычного эскорта.
Стоун всегда ездил один. Того требовал его специфический род деятельности. Но как же ему хотелось, и как же он мечтал о личном водителе. Как у посла. Но пока его статус не позволял иметь такой особой привилегии. Ничего… Когда он взберётся на вершину своей карьеры, то непременно возьмёт себе шофёром молоденькую женщину! По примеру генерала Эйзенхаура. Но обязательно превосходящую Кэй Сомерсби по всем антропометрическим данным!
Выскочивший из правого ряда «Жигулёнок» заставил его резко нажать педаль тормоза. Видение очаровательной красотки, мягко обжимавшей холёными ручками рулевое колесо и излучавшую вселенскую преданность своему патрону, исчезло безвозвратно, оставив после себя шлейф сладковатого запаха духов. Но это был обман яркого привидения. С его губ слетело короткое бранное слово.
Снежинки, бьющиеся белыми мухами в ветровое стекло, разлетались в стороны, падая на асфальт и в чёрную воду Москва-реки. Выросший сундук Дома на набережной, с его многочисленными мемориальными досками жертв, принесёнными Сталиным всепожирающему и ненасытному Молоху Власти, тяготил своей давящей угрюмостью обители коммунистических призраков. Но Стоун уже привык к этому каменному саркофагу, перестав испытывать к нему неприятные эмоции. В этом была заслуга расположенного в здании театра эстрады, куда он порой наведывался на концерты. Шила в мешке не спрятать, как говорят русские: нравились ему концерты некоторых советских артистов.
Спустившись на набережную, он бросил взгляд на Большой кремлёвский дворец и тусклые, в отсутствие солнца, тюрбаны храмовых куполов (смогли же итальянцы создать для московитов такую красоту!), проверил за собой «хвост», его не было – и сбавил скорость, подкатывая к дверям театральных касс.
Выйдя из машины, он вальяжно, с достоинством дипломата могущественной державы, прошествовал к дверям и вошёл внутрь. Просмотрев афишу с репертуаром (а заодно скрытно бросив взгляд в окно для проверки) и изучив расположение мест на макете, он вынул кожаный блокнот и принялся делать в нём пометки. Женщина, приобретавшая в окошке билеты, ушла, и он остался один. Подождав несколько минут, Стоун, ещё раз кинув взгляд на улицу через стекло, убрал записную книжку обратно, глянул