Мимо прошли девушки с коромыслами. Появился Глеб, взъерошенный и насупленный, с альбомом под мышкой, буркнул что-то, похожее на приветствие, ни на кого не глядя.
– Глеб! – окликнул его Торфинн. – Можно я твой колпак поношу до пира, а после отдам.
– Забирай совсем, – хриплым голосом ответил мальчик и прошествовал к главному дому.
У Ульва сжались кулаки, он с угрозой посмотрел на Торфинна.
– Будем носить по очереди! Один день ты, один день я.
– Еще чего! Глеб мне его подарил, значит, он мой.
– А я старше, значит, ты должен мне повиноваться. Или ты, может, хочешь, чтобы нас дядя Бьярни рассудил?
– Ладно, – с небольшой заминкой произнес Торфинн. – Но на пиру в нем буду я.
– А что делает Глеб? – спросил Ульв.
Мальчик уселся на пенек перед входом в жилой дом и раскрыл альбом.
– Рисует вашу дверь, – ответил Макс.
Торфинн и Ульв, забыв про чурки, подошли к Глебу и из-за его плеча наблюдали, как на бумаге появляются очертания двери, лица богов и диковинные животные, защищающие дом от злых духов. Торфинн не выдержал первым, плавно, но настойчиво вытащил карандаш из пальцев Глеба и некоторое время разглядывал его.
– Что это?
– Карандаш.
– Никогда не видел ничего подобного, – он склонился над альбомом и попытался продолжить рисунок, но линия вышла жирной и корявой. Расстроился и вернул карандаш Глебу.
– Не страшно, это можно исправить. Вот, смотри!
Мальчик развернул пенал, внутри лежали карандаши разной твердости и кисти. Глеб вытащил ластик и потер по бумаге – линия исчезла. Это вызвало всплеск эмоций у Торфинна и Ульва: они кричали, били друг друга по спине, приглядывались к альбомному листу и, не видя линии, приходили в еще больший восторг. Привлеченные шумом, от коптильни отделились Бьярни и отец парней.
– Что случилось? Почему вы кричите?
– Посмотрите, как Глеб рисует! У него есть волшебные вещи. Они заставляют исчезать рисунки!
Мужчины заглянули в альбом. Глеб только закончил рисовать Тора с молотом. Копия была точь-в-точь похожа на оригинал.
– Ты великий мастер! Никто в округе не смог бы сделать ничего подобного, – с восхищением произнес Бьярни.
– Это ерунда, – ответил Глеб. – Людей рисовать сложнее.
– А меня ты можешь нарисовать? – подбоченился Торфинн.
– Садись передо мной.
Ульв от досады закусил губу.
– Почему ты все время отличаешь Торфинна? Колпак подарил, теперь его рисуешь.
– Ульв, веди себя как мужчина, – одернул его отец. – Когда-нибудь Глеб и тебя нарисует.
Глеб открыл чистую страницу и сделал набросок силуэта, потом прорисовал лицо и шляпу. Все наблюдали за движениями карандаша, как из-под его кончика появляются скрещенные на груди руки, складки рубахи, широко расставленные ноги в сапогах. Наконец, Глеб поставил свою подпись и протянул лист Торфинну. Ульв вытолкнул брата и уселся на пень.
– Теперь