Этот совет Вере тоже пригодился. Она опять плеснула из ковшика воду на угли. Они зашипели, и горячий пар взлетел облаком к потолку. Отхлестав себя с оттяжкой, женщина с жалостью посмотрела на самодельный веник, который уже потерял листву и превратился в метелку из прутьев.
Когда все субботние традиции были соблюдены, и накормленные дети лежали по койкам, Вера вышла на крыльцо. Зная свою врожденную рассеянность, она выработала привычку уходить на ночной покой задом наперед, чтобы перед сном самой убедиться, что все во дворе находиться в порядке.
Ну вот, как всегда, она забыла выключить свет в бане. В длинной ночной сорочке, с наброшенной на нее фуфайкой и в домашних тапочках на босу ногу Вера пробежалась в баню, вывернула лампочку под потолком и поспешила обратно. Но у самого крыльца она вдруг остановилась и сделала три шага назад для того, чтобы разглядеть лучше ночное небо, закрытое с четырех сторон домом, высоким забором и дворовыми постройками. Пусть у нее тяжелели от инея ресницы, пусть мороз холодил пальцы ног, но разогретая баней кровь, еще гудела в ее теле. Стоя посреди снежной дорожки между крыльцом и баней, она подставляла себя морозу, чтобы тот остудил мучившее ее постыдное желание быть любимой мужчиной, которого нет.
Женщина с какой-то непонятной надеждой всматривалась в вышину, где в кромешной тьме тихо блистали звезды, свидетели ее позорного одиночества.
Какой она видится звездам издалека? Несчастной женщиной? Ломовой лошадью?
Мороз пробирался к сердцу, а ее сердце было уже давно остыло и уже не мечтало о высоком. О какой романтике можно было говорить, если даже Деда-Мороза она с радостью бы обогрела в своей постели.
Вера еще раз пристально посмотрела ввысь, и, отведя взгляд от звезд, решительно оправилась назад, в еще теплую баню. Ощупью стащив со скамейки теплое байковое одеяльце, она вышла на мороз и расстелила одеяло посередине снежной тропы между домом и баней, грузно опустилась на одеяло коленями и замерла. Через какое-то время, в морозной тишине послышался ее страстный шепот.
– Бог на небесах, … мне стыдно. Дай мне …, пожалуйста, … мужчину.
Произнести эту просьбу было трудно, но слова уже сорвались из ее уст, и никто не устыдил Веру за неприглядную откровенность. Ночь равнодушна в таким падшим женщинам, как она, а бог? А Бог тем более!
– Бог, ты прости за мою просьбу. Я ведь знаю, что ты меня слышишь. Знаю, что не все хорошо, что хочется …, но как мне вытерпеть еще одну ночь в одиночестве?
Опять тишина, тьма и немигающие злые звезды.
Вера немного помолчала, оглядываясь вокруг себя. Ни одна звездочка с высоты не упала, не одна ветка не хрустнула. Знамений не было. Она поднялась с коленей, дрожа от холода, и быстро поднялась на крыльцо. Дома ее ждали мягкая постель и тепло.
Уходя в дом, она не заметила, как ей вслед горько вздохнуло морозное небо.
Как было