В общем, где-то с часок поговорили, на полчасика прервались. И через эти полчасика Тимошенко с Жуковым принесли проект новой директивы.
Но я даже не стал брать ее за основу. Конечно, держал ее в руках, когда диктовал свой текст, но использовал при диктовке не суть директивы – стиль. Им, военным, виднее, как давать команды, но что должно быть в командах – виднее товарищу Сталину. Правда, подписывать документ сам не стал, поручил собеседникам.
Но Бог с ней, директивой – она теперь история, а история принадлежит богу. – Сталин ухмыльнулся – Что, страшно? Бога вспоминаешь? А ведь в ту ночь не о боге думал – о Гитлере, да его здравом смысле. О своем не думал – он же у тебя есть. В самом деле, есть?»
В ночь на 22 Сталин заснул (задремал, точнее) часа в три. А в четыре его разбудили – война.
«Сперва все было понятно – по крайней мере последовательность собственных действий. Первым делом нужно было понять обстановку. Спросить у Тимошенко: "Не провокация ли это немецких генералов?". А услышав ответ наркома: "Немцы бомбят наши города на Украине, в Белоруссии и Прибалтике. Какая же это провокация?" – все же попытаться остановить войну.
Он тогда сказал Тимошенко и Жукову: "Если нужно организовать провокацию, то немецкие генералы бомбят и свои города…" И после короткой паузы прибавил: "Гитлер наверняка не знает об этом. Надо срочно позвонить в германское посольство".
Вячеслав все правильно понял – не о посольстве речь шла. По крайней мере, не в первую очередь. Был другой канал, в том письме указанный, начать надо было с него. Но молчал канал, зато посол на встречу напрашивался. И, получив аудиенцию, вручил Молотову ноту.»
Война…
«Война – так война, надо командовать. Двенадцать часов командовал. Кем командовал, чем командовал? От войск информации нет, до командующих не дозвониться, а дозвонишься – они и сами ничего не знают. Повышенная боевая готовность это у них называется: сидеть в своих штабах на толстых задницах… Или тощих, какая разница – главное, чтоб круглосуточно. Как крыса в сейфе. Чиновники в зеленых мундирах, бумаги пишут, по телефону, если работает, говорят – этим и отчитываются. Имитаторы….
Плюнул, ушел в кремлевскую квартиру, думал, звонил, что-то писал. Может, даже и поспал, но – в кресле. В три часа ночи – двадцать третьего уже – вернулся в кабинет, три часа поруководил, опять домой, опять телефон, опять мысли, и опять кабинет. И так – до полвторого сегодняшней ночи.
«Слушай, дарагой (Сталин сознательно произнес "дорогой" совсем на грузинский манер, как торговец на базаре), а ведь ты за двое суток и пяти часов не спал. Истязаешь себя. Думаешь, зачтется?
В России живем – тут любят оценивать "по-человечески". Наши интеллигенты не говорят: "выполнил работу" – это из лексикона бюрократов. В интеллигентском лексиконе другая фраза наличествует: "много работал". Как этого персонажа звали – Лоханкин? Васисуалий, кажется… Так вот, в России все лоханкины – до физики Краевича никто не дошел. Даже те, кто читал сей учебник, даже те, кто запомнил фразу: "Работа