– Да, мы с этой свадьбой совсем замыкались, затверкались – вздыху не было, – продолжала Любовь Михайловна.
– Да и гости-то разные бывают, некоторые и вина-то не стоют, – высказывался о прошедшей свадьбе Василий Ефимович. – Иные посторонние сами в гости напрашиваются, да хайло-то и растопыривают на чужое-то. От них никакого добра не жди, а самогонку лопают, как на каменку льют, – укорял он некоторых не по сердцу ему нахальных гостей. – Да и ты не подскажешь, вовремя не умеешь! Сказала бы, что вся самогонка и больше нету, они бы и разошлись, а то я щедро подтаскиваю, а они пьют да пьют, руками-то так и ловят, так и ловят стакан-то. Эх, нет в тебе никакого догадку! – с укоризною наговаривал он жене. – Да ты и угощать-то не умеешь, от тебя и гости-то уйдут черезовыми. Надо уметь угостить и напоить гостей, – продолжал своё высказывание он. – Эх, и вина много вышло за свадьбу-то! Двадцать вёдер самогонки. Васька Абаимов из Майдана навозил, да сам сколько нагонял, да вина красного сколь покупал. Ну, зато и попили – есть, чем помянуть. За неделю-то кто только у нас не побывал, кто только не попил, кому было не лень, все заходили и пили вдоволь и закуски съели с целый воз. А сколько ночей я гнал в бане, корпел в дыму, коптел, старался, глаза все выело – и всё выпили – вот они как детки-то достаются! – заключил он.
Бабы жарили добро. Ловля рыбы в Серёже
Мотовиловцы степенно отпраздновали Вознесенье, весело отгуляли Троицу. В понедельник в Духов день, только к глубокой ночи угомонилось село, но где-то на берегу озера, около амбаров, где обычно гуляют девки с парнями, мелодично и призывно играла запоздалая гармонь. Лягушки в озере надсадно и разноголосо исполняли свой «болотный концерт»: одни азартно крякали, другие же громко уркали, как бы композиционно подлаживаясь к музыкальным звукам гармонии. Вскоре гармонь затихла, временно затихли и лягушки, всё село объяла очаровательная тишина, нарушаемая изредка выкриками какой-то ночной птицы и торопливым тарахтаньем, слышанным из тростников, неугомонной птички, камышёвки-барсучка. На поверхности озера отсветом от луны лежала светлая полоса, игриво переливаясь серебряной чешуёй. В стороне на темнеющейся глади воды всплеснулся карась-полуночник – от этого места в разные стороны озера поползли круговые мелкие волны. Эта весенняя ночь словно в серебре купалась…
В селе воцарилась полная тишина, а над озером тишь и гладь – поистине вокруг «божья благодать». Избы села, понуро глядя окнами на улицу, выжидающе встречали весенний зыбкий рассвет. На рассвете от поверхности воды озера лениво вздыбилась седая испарина, она неторопливо разгуливалась над водой. А село медленно, но настойчиво обнимает рассвет, жидкая весенняя темнота тает, небо всё светлеет и светлеет, а румяная заря всё бледнеет и бледнеет… Звёзды и луна постепенно меркнут. Отчётливее проявляются дома и деревья. В небе лениво плывут мелкие облака, а внизу на земле бриллиантами искрится роса на траве. Приветствуя