Накрапывал дождь. Задувал мимолётный ветер, словно морской шторм на необитаемом острове. Про все междоусобицы и глобальные мировые проблемы я уже узнал, поэтому на этой же радиоволне слушал кантри. В это время Кара слушала какое-то ужасное оранье в своих наушниках. Мелодичным произведением искусства это назвать сложно, честно. Никакого приятного напева и смысла я не находил в её песнях. Хотя, на вкус и цвет – товарища нет.
– Кара, выключи свою дребедень. Хоть ты и в наушниках, но эти звуки доходят, к сожалению, и до нас, – сказал я.
– Кара, солнце, убавь музыку. Мы же не в катафалке едем, чтобы слушать такое, – проговорила мама.
– А-а-а-а-а-а! Невозможно! – и снова надела свои наушники.
Небо побледнело. Думается, оно было удивлено такой ужасной погоде. Символично в ушах Кары играли музыкальные мотивы про апокалипсис. У нас запотело лобовое стекло, а у мамы стали слезиться глаза. Неудивительно, но погода и впрямь была пугающей. Дорога стала чересчур скользкой, наша машина виляла из стороны в сторону, будто уворачиваясь от преград в компьютерной игре. При сильном дожде в наших краях частенько появлялся туман, и этот день не стал исключением из правил.
Никто из нас не заметил, как мы невообразимым способом выехали на встречную полосу. Обычно по этой тихой дороге редко ездят машины, так как асфальт здесь неважный, да и есть другие, более быстрые маршруты. Но сегодня был странный день, повторюсь в сотый раз.
Навстречу нам на огромной лошадиной скорости стремглав неслась хлебовозка. Каждое утро старина Пит вёз в нашу глухомань свежайшие хлебобулочные изделия с близлежащего предприятия. Хлебозавод находился от нашей сельской глубинки недалеко, поэтому выпечка не успевала даже моргнуть, как уже оказывалась на прилавках местного продовольственного.
Оказалось, что на днях у Пита случилось горе, которому стоит только посочувствовать. Умер его любимый пёс Чарли. Для него он был всем и вся: папой, братом, собутыльником, а чаще добрым товарищем, каких ещё поискать надо. У Пита не было ни жены, ни детей, был лишь четырёхлапый верный друг с забавной моськой и чёрным родимым пятнышком на брюхе. А теперь не стало и его. У Чарли начала выпадать шёрстка из-за чрезмерного кормления его сладостями. Нельзя кормить собак конфетами и пирожными, тем более овчарок. Тем более Чарли. А когда покров полностью исчез, то Чарли стал похож на лысую египетскую кошку. Я называю таких «кошка наизнанку». И чтобы не мучить себя и, прежде всего, пса, его пришлось усыпить. Чарли спал сладко и беззаботно, а в глазах Пита была тоска и чувство вины. Ведь, по сути, именно он причастен к смерти своего