Де Рамис, вел смиренную жизнь, не отличающуюся от остальных монахов. В монастыре очень уважали молодого аббата, и даже пожившие монахи относились к настоятелю с уважением, и послушанием.
Но самому аббату, не всегда приносило служение, ожидаемой радости. В одиночестве, особенно по вечерам, де Рамис проводил в грустном воспоминании, о былых временах, и о своих верных товарищах. Иногда, даже казалось, как будто он жалеет о своем, быть может, даже поспешном решении уйти в монастырь.
Одним из его грехов, (быть может, ставшей истиной причиной его тоски), эта страсть к фехтованию. В его сундуке, под сутаной, по-прежнему угрюмо лежали, мушкетерский голубой плащ, шляпа с перьями и фамильная шпага. Все эти вещи, как будто ждали новых приключений своего хозяина. Тайком, когда тоска съедала его с костями, де Рамис примерял на себя, гвардейский плащ, который придавал ему былую уверенность.
Так проживал беззаботно аббат, сутана9 которого держалась по видимому только на одной пуговице, до той поры, пока однажды вечером в ненастную погоду, сидя по своему обыкновению, возле камина, он не услышал странные крики, раздающиеся из леса. Насторожившись, аббат, сгорая от любопытства, подошел к окну.
На улице тем временим, лил ужасный дождь, и была холодная погода. Бедная испуганная девушка, с криком выбежавшая со стороны леса, с ужасом стучала в ворота монастыря. В отчаянье, она билась словно птица в клетке, но духовные братья в опасении соблазна, не спешили открыть ей двери.
Аббат, который в прошлой жизни был падок к женскому полу, не мог отказать милому созданию. Сбросив веревочную лестницу вниз, он поспешил к юной деве, на помощь.
Девица в отчаянье упала у ворот, в самую грязь на колени, рыдая навзрыд, вытирая с глаз потоки слез, батистовым платочком.
– Я могу быть, вам чем-нибудь полезен? – вдруг, где-то рядом раздался нежный голос.
Испугавшись, девушка перестала тут же плакать и, приподнявшись с земли, обернулась. Перед ней стоял кто- то в плаще. Луч от фонаря осветил тонкие черты лица молодого человека, которые сразу понравились юной мадемуазели. Де Рамис подал ей свою руку, продолжая говорить спокойно и нежно:
– Идемте, не бойтесь.
Словно завороженная, мадемуазель, глядя в его простодушное, несколько слащавое лицо, вложила в его ладонь свою руку, и пошла с ним.
– Что с вами случилось? – спросил де Рамис, нежно сжимая ее руку.
– На нашу карету напали разбойники, – тревожно ответила мадемуазель.
– Все понятно, я прошу вас, если вас не затруднит, подняться по веревочной лестнице наверх.
Они