Не забывала Польша и соседей: вскоре после заключения Мюнхенского соглашения, Польша при содействии Гитлера предъявила Праге ультиматум на Тешинскую область. И получила её! Разумеется, это не могло не способствовать «росту национального самосознания» Польши. Заодно это не могло не способствовать и росту иллюзий относительно польско-германского союза против «варварской России».
Именно поэтому Варшава отклонила все предложения СССР о сотрудничестве: «Восточный пакт», совместные гарантии Прибалтийским государствам, участие в советско-англо-французских переговорах тридцать девятого года. Да и о каких гарантиях прибалтийским государствам могла идти речь, если в секретном приложении к польско-английскому договору от двадцать пятого августа тридцать девятого года Литва объявлялась сферой интересов Польши!
Весь тридцать девятый год Польша активно противостояла «миротворческим поползновениям России». Так, двадцать первого марта увидела свет декларация правительства Великобритании: «СССР, Англия, Франция и Польша: обязуются совещаться о тех шагах, которые должны быть предприняты для оказания сопротивления действиям, которые составили бы угрозу политической независимости любого европейского государства». Восемь дней после этого английский посол Кадоган уговаривал Варшаву «составить компанию» – а на девятый информировал Лондон: «поляки категорически заявили, что не примкнут ни к какой комбинации, если участником её будет СССР».
Оставаясь последовательным антисоветчиком и русофобом, в мае того же тридцать девятого Юзеф Бек отклонил предложение СССР о заключении договора о взаимопомощи. Уже начинало припекать – и не только пятки – а двадцатого июня «героический» министр иностранных дел поручил своему заместителю Арцишевскому встретиться с германским послом фон Мольтке и мужественно заверить последнего в том, что Польша не заключит никакого соглашения с Советским Союзом. Девятнадцатого августа то же самое Бек – уже лично – сообщил послу Франции Ноэлю: «Мы не имеем военного соглашения с СССР, и иметь его не желаем».
До последней минуты Варшава надеялась договориться с Берлином… за счёт Москвы. Уже начался обратный отсчёт времени – а Бек двадцать восьмого августа просил своего румынского коллегу Гафенку заверить Гитлера в том, что Польша никогда не пойдёт на сотрудничество с СССР, и на этой почве Варшава и Берлин всегда смогут достичь согласия.
Так должен ли был Сталин жалеть «несчастную жертву агрессии»…