– К тому же сынок, дело не только в ней: об этом могут узнать ее близкие и родные, а подобного допустить нельзя. Мы должны оберегать всех.
– У нее никого нет, ее родители давно погибли, последним родным человеком была бабушка, она уже тоже обитает в царстве мертвых, поэтому не стоит об этом тревожиться.
– Адам, привезя ее к нам, ты поступил эгоистично. Это может погубить ее жизнь. Ты о ней подумал?
– Мы можем скрыть правду на некоторое время.
– Это не декоративная собачка, ее не спрячешь в дамской сумочке! – прорычал Алестер. Его лицо приобрело пунцовый оттенок от кипевшего внутри негодования на сына. – Это линдвормы! С острыми зубами, шипами и желанием что-нибудь съесть. Мы не можем допустить ошибки. Ведь если она узнает, ей придется остаться здесь навечно, или став членом этой семьи, или…
– И что вы предлагаете? – нетерпеливо прервал мрачные речи отца Адам.
– Сегодня на вечернем совете все решится. Мы проголосуем. Если семья тебя подержит, то оставим ее здесь и на протяжении некоторого времени будем присматриваться к ней. Если абсолютно все выразят доверие – она останется.
– Абсолютно все?
– Именно.
– Ты забываешь об одном обстоятельстве, отец.
– О Бриссит? Я все помню! Но поскольку ты забыл, как морочил ей голову на протяжении семи лет, поделом тебе.
– Ну, спасибо. Знаешь ведь, что она никогда меня не поддержит.
Вняв тревоге сына, мать утешительно поставила свою руку ему на плечо:
– С вашей последней встречи прошло много времени. Будем надеяться, ее чувства к тебе остыли.
Адам сдержал негодование, неохотно признавая, что решение отца справедливо, однако он думал, все будет куда проще. О том, что придется объясняться с Бриссит, как-то забылось. Когда-то им пророчили свадьбу. Семь лет назад Адам был уверен, что любит ее, но это было до Алекс. Напрямую он не писал, что они с Бриссит давно не вместе. Но три письма за год в ответ на ее двенадцать должны были объяснить ей, что к чему.
– Ага, надейся! Скажи как на самом деле.
– Бриссит сегодня на рассвете отправилась вместе с Тео на сходку, они вернутся только к вечернему совету. Ты знаешь, она молчалива, и мне не всегда удается уловить, что у нее на сердце. Но думаю, она все же ждала тебя.
«Замечательно», – с досадой подумал Адам.
– А Тео ей не по душе?
– Адам, имей уважение: она не игрушка, чтобы передавать ее, когда тебе наскучило играться. Да и твой брат никогда бы не позволил себе таких вольностей, – мягко попрекнула мать.
Видеть неодобрение в ясных глазах матери было неприятно, ибо в них собственная несовершенность отражалась словно в зеркале правды.
– Вот уж это его благородство! Ему бы не мешало иногда расслабляться.
– Он несет свое и твое бремя. Вот освободишь его от этой тяжести, Тео и расслабится, – поддел отец.
– Раз уж мы все решили, пойдем на пикник, незачем портить праздник, мы так готовились.