Глядя, как в возникшей луже барахтается бедный Тоби, я медленно, вдоль стеночки отступал назад, опасаясь, что плевок был пристрелкой для настоящего залпа.
Несколько капель попали на лакированные ботинки карлика, плешивая голова дернулась вниз, кустистые брови взлетели на середину лба. Правая рука шарит в области груди, словно ища сердце, наконец, мрачное лицо озарила улыбка, – толстые пальцы выудили из кармана носовой платок. Крючковатый нос задергался, верхняя губа приподнялась, глаза закатились и спрятались под тяжелыми веками…
– Аааа-пчхии!
Карлика приподняло над землей, он передернул плечами, замотал головой, утирая выступившие слезы, хмыкнул, желтые глаза скептически рассматривали чистый платок. Пожав плечами, вытер нос рукавом, наткнулся на пунцовое лицо толстухи: крохотные глазки уставились на ползающий в ногах комок слизи, толстая рука неверяще дернула за поводок, – Тоби заскулил, слепо ткнулся в туфлю хозяйки.
– К-хх-м! – Прочистил горло карлик. – Можно еще струйками померяться, да тузика жалко. Зато я нашел уважительную причину за ним не убирать…
Толстые губы презрительно скривились, женщина дернула за поводок, вытягивая Тоби на сушу, коряво подведенная бровь вопросительно изогнулась.
– … если к вашему «богатому внутреннему миру» добавить хоть каплю из его скромной кучки, то все «хорошее», что вас переполняет, – затопит этот в меру засранный город.
Поросячьи глазки несколько раз моргнули, брови сошлись к переносице, карлик с интересом наблюдал, как обрюзгшее лицо меняет все цвета радуги.
– Ах ты, фашист поганый! Сам ты мешок с дерьмом! У нас дерьмокра… тьфу ты… демократическая страна и все имеют равные права засирать улицы! А у меня этих прав может в разы больше твоего, – я инвалид первой группы! Чего-то не нравиться, бери и убирай дерьмо с улиц, – твое право, а меня все устраивает! Я – женщина свободная.
– То есть, свобода, – это быть в дерьме по уши, лишь бы не заставляли его убирать?
Выудив из кармана упаковку влажных салфеток, Исра, морщась, вытирал ладонь. Скептически осмотрел результат, скомкал, толстуха проследила полет грязной салфетки, карлик невинно улыбнулся и достал свежую. Снова тщательно тер, – грязный комок спикировал на асфальт, Тоби яростно кинулся за ним, растягивая поводок. Карлик медленно отступал под испепеляющим взглядом толстухи, словно мальчик – с – пальчик, за неимением хлебных крошек, отмечая путь скомканными салфетками.
– Да! Это мое суверенное право!
Толстуха медленно и неумолимо наступала на отступающего карлика. Исра использовал последнюю салфетку, обернулся, в поисках урны, пожал плечами и бросил пустую упаковку в дыру канализационного люка. Вместо ограждения из темного отверстия торчат куцые листики на высохших ветках.
Я заподозрил недоброе, – Исра замер у отверстия, плечи поникли,