Друзья бросились к Никите, решив, что он без сознания, но тут из-под развалин, возле возвышающейся над ними полуобвалившейся стены, раздался чуть слышный девичий голос, зовущий на помощь. Кольцова словно подбросило скрытыми в нём пружинами:
– Это Настя! Жива!
Найдя где-то в глубине себя неведомые ресурсы, он снова атаковал груду кирпича и бетона, правда, уже не с той силой, и с меньшей скоростью. Ярышкины и Ким молча встали рядом с ним. В течение долгих пяти минут парни работали как одержимые, пока, дружно отбросив кусок бетонной плиты, не увидели узкий лаз в глубину развалин. Никто из них не успел и шевельнуться, как огромная фигура, ввинчиваясь в явно недостаточно широкую щель, исчезла в темноте. При этом Никита неосторожно сдвинул несколько кирпичей, и сразу после проникновения его внутрь развалин отверстие начало медленно оседать.
Стас испуганно уставился на змеящиеся из трещин осколки цемента и щебень. Подумал о тех, кто находился в руинах и, с выражением крайнего отчаянья на лице, упёрся плечом в нависающую плиту. Страшная тяжесть начала медленно вдавливать его в землю, когда подоспели Дмитрий и Николай, сняв с его хребта часть нагрузки. Станислав смог набрать в грудь немного воздуха. Следующие несколько минут показались им вечностью: падение разрядов в этой части города участилось, а давление на спины с каждой секундой увеличивалось, как им казалось, тонны на три. Всё их внимание было направленно на удержание оседающего входа в лаз. Когда один из сверкающих шаров устремился прямо на них, все трое, как по команде, закрыли глаза и, словно окаменев, застыли в ожидании конца.
Что происходило в душной темноте под руинами, оставшиеся снаружи узнали много позже и без подробностей, но Кит не смог бы этого забыть до конца своих дней. Проникая в глубину развалин, он освещал себе дорогу фонариком на торце зажигалки, хотя толку от неё почти не было. Несколько раз ему приходилось крепить собственной спиной нависающие могильной тяжестью своды, пока рука не нашаривала более подходящей подпорки. Иногда лаз несколько расширялся. Достигнув подобных пустот, Никита мог позволить себе приподняться и перевести дыхание, но мысли о Насте гнали его вперёд. Порой же щель становилась настолько тесной, что широкие плечи едва не застревали в ней, и тогда Кольцову приходилось, вытянув вперёд руки, подтягивать себя пальцами и отталкиваться носками ботинок.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен