В ночной тишине, нарушаемой только порывами шквального ветра, по саду осторожно двигался изящный девичий силуэт. На лужайку перед домом выкатился Patron Strike 250, поддерживаемый симпатичной девушкой с пышными иссиня-чёрными волосами. Поставив мотоцикл в подземный гараж, она обошла вокруг дома. По верёвке, едва различимой среди плюща, покрывающего стену, залезла на крышу одноэтажной веранды на заднем дворе.
Окна спален на втором этаже выходили как раз на эту сторону. Девушка замерла на краю крыши и внимательно осмотрелась. Первый проем – спальня отца, дальше её окно, распахнутое настежь, снаружи были плотно прикрыты только ставни, что оказалось очень предусмотрительно – буря обрушилась на город внезапно. Боясь разбудить отца, она ступала мягко и не торопясь, кошачьей походкой, стараясь не грохнуть металлической черепицей.
– Юная леди, с такими темпами вы попадёте в свою комнату только к утру, а вам завтра рано вставать: начинаются занятия в колледже.
– Папа?
– Настя, ты меня очень огорчила.
Высокий мужчина, лет сорока, с волевым скуластым лицом, стоял, удобно облокотившись на подоконник, к которому Настасья пыталась пробраться незамеченной. Придерживая чуть приоткрытый, вырываемый ветром ставень, он с укором смотрел в узкую щель на девушку, виновато опустившую глаза:
– Мало того, что ты игнорируешь мою просьбу приходить домой не слишком поздно. Ты ко всему ещё, не смотря на мой запрет, продолжаешь встречаться с этим бездельником.
«Юная леди», застигнутая врасплох, густо покраснела, но продолжала молчать. Ставень приоткрылся, всё также удерживаемый крепкой рукой.
– Может, всё-таки войдёшь в комнату, или ты хотела попасть в другое окно? Тем более что во время урагана не рекомендуется держать окна открытыми.
Настя ловко перемахнула через подоконник и, встав посреди комнаты, молча уставилась в пол. Её отец, Владислав Витлицкий, известный в городе предприниматель и олигарх, уже справился с бьющимися на ветру занавесками и закрыл окно. Теперь он терпеливо ждал оправданий, но, заметив, что пауза затянулась, опустился на стул и, не глядя на дочь, заговорил:
– Я не могу понять, чего тебе не хватает. С того самого дня, когда умерла мама, я старался заменить ее тебе, оставаясь при этом любящим отцом, я не дал горю сломить меня, хотя один бог знает, как же было тяжело. Ты хотела в цирковой колледж, и я разрешил, хотя это полная бесперпективщина. Ты вместо игры в куклы моталась со мной в тир, хотя я был против. Потом ты увлеклась реконструкцией, и получила полный костюм швейцарского аркебузира. Вместе с аркебузой, кстати. Я давал тебе всё, что ты просила, в том числе