Эдуард Арсеньевич, уже в который раз не терял времени напрасно, пользуясь изменившимся сознанием Карины Карловны и временно увеличившимся прибором. То, что он скукожиться до двух вершков, когда он окажется в благословенном времени, у него не было ни малейших сомнений, к его огромному сожалению. Лишь иногда проскальзывала мысль, что может все-таки чудо случиться и оплатят ему за все его мучения неведомые силы добрым делом. Занесли они его сюда. Дали вместе с жутким страхом, чудовищное наслаждение, может, оставят они это чудо – в виде компенсации.
В соседней комнате сильно скрипела кровать, смачно фыркал Рыжая борода, еще громче стонала Дарья.
– Извините Эдуард Арсеньевич– произнес Рыжая борода, выскочив в неглиже из комнаты.
– Ой – сказал он, пытаясь прикрыть рукой свое неостывшее возбуждение. Оставив эту попытку неудачной, скорее от того, что сама Карина Карловна была голой, он жадно пил холодную воду из под крана. Эдя куря папиросу, видел обнаженную Дарью с распущенными волосами и раскатанной по телу солидной грудью с огромными, коричневыми сосками, она одной рукой гладила свой еще довольно упругий живот, а другой двигала эти самые груди, немного уже потерявшие упругость.
– Идиллия – подумал Эдуард.
– Хорошо – откровенно сказала Карина Карловна, подошедшая к Эде, по-прежнему голая, с грудью похожей на достоинство Дарьи.
Рыжая борода улыбнулся, подмигнув Карине Карловне, пустился бегом к Дарье. На столе стоял самогон и настойка от бабки Феофанихи, то, что в квартире было прохладно, их несколько не смущало.
Рыжая борода оставался в квартире Эдуарда Арсеньевича. Возвращаться по своему адресу в деревню Балалайкино он не собирался. Собственно, от добра – добра не ищут, здесь истина простая. Тепло под боком неожиданно появившаяся подруга, охочая до пикантного времяпрепровождения, да и, к тому же пока что рекой льётся ядрёная самогонка, настоянная на кедровых орешках и мало чем отличающаяся от коньяка дешевого розлива. Квартира Дарьи в двух шагах, они постоянно шастают из одной в другую. Карина Карловна все время пьяна, то ли стресс, то ли еще какой бес, но ей от выпитого жарко, поэтому она вальяжна, слегка чуть прикрыта халатиком.
Только Эдичке приходиться ходить на службу, сдерживая себе в употреблении по утрам. Зато, какой стимул бежать со службы домой. С трудом дожидаясь окончания отведенного времени и упаси бог никаких сверхурочных. Пусть этим занимается товарищ Незаметов, у Эдуарда на случай вопросов по этой теме, нехорошо, от чего-то с печенью, мучает постоянная горечь во рту и не помогает травка, которую он пьет по рецепту Антонины Парамоновны
…Тридцать первое декабря – день в световом исполнении короткий. Вечер длинный, ночь еще длиннее. Калакакин получил что-то вроде праздничного пайка, но праздника не чувствовал. Слишком обыденно все выглядело, непривычно. Душа изнывала в отсутствии знакомых форм иллюминации. Здесь ничего этого не было совсем. Все так же как и вчера, да что там вчера, наверное, что