Все говорили, что это возможно, но Слон не видел ни одного примера. Наверное, это как бросить курить, подумал он: все говорят, что это возможно, но никто не может бросить. Впрочем, он знал по крайней мере одного человека, кто на самом деле бросил курить. У него была проблема со здоровьем и выбор стоял: или жить или курить. Кроме того, здесь всё ясно, что надо делать (точнее, не делать), а в случае с симпатичность – полная неизвестность. Некоторые говорили про различные методики личностного совершенствования. Все они различным образом совершенствовали личность, но требуемый параметр, судя по видимым результатам, не поднимали. Так что Слон скорее склонялся к мысли, что всё-таки это врожденное и неисправимое. И с этой мыслью он привык жить и мириться.
Ту странно и серьезно посмотрел на него.
– Ты слишком много об этом думаешь. Take it easy.
– Да?! Да! Думаю! А о чем мне еще думать, как не о простых человеческих отношениях! Почему?! Почему я лишен того, что легко достается большинству! Элементарная человеческая теплота! Ведь, же совсем нормальный. Обыкновенный. Ведь правда? Так почему же вызываю такое отвращение?
– Да нет. Ты не вызываешь никакого отвращения. Забей, бывает хуже. Вон, Винский… К нему вообще иногда подойти страшно. Ты обыкновенный. Просто ты ТАКОЙ, что тебя не хочется обнять.
– Наверное. Но КАКОЙ? Разве это не видно со стороны?
– Ладно. Не психуй. Чем могу тебе помочь? Тебя, что, обнять?
– Да иди ты в жопу! – Он вскочил и шагнул в заросли. Ту проследил за ним взглядом. Подождал.
– Эй! Слооон!
Никто не ответил.
Ту встал, прошел четыре шага до кустов и заглянул в них. За ними начиналась поляна, но Cлона нигде не было.
Мишель что-то бормотал, и не давал Шу сосредоточится. Да, впрочем, теперь это уже и не получилось бы. Шу пытался вспомнить, где еще он мог видеть этот плакат с красным драконом, что висел у Пильдиса на стене. Казалось, он видел его во сне, только теперь уже не вспомнить, при каких обстоятельствах. Очень трудно бывает вынести такие подробности из сна. Бывает посреди дня вдруг вспоминаешь, что видел что-то во сне, и на это воспоминание наталкивает что-то, что случайно попадается тебе на глаза днем. Но сон уже не вспомнить. От сна уже осталось только воспоминание о воспоминании.
– А дверь? Ты видел эту дверь? – Упорствовал Мишель.
– Какую дверь? – Очнулся Шу.
Мишель потащил его на лестницу и вниз по ступенькам. Шу не сопротивлялся. Тремя этажами ниже вместо тесной лестничной площадки вдруг обнаружился огромный темный зал, уходящий вглубь здания, со множеством пыльных дверей. Мишель потащил его в полумрак вдоль этого ряда дверей, иногда останавливаясь, чтобы смахнуть пыль с медных табличек, если было никак не прочитать.
– Вот. – Сказал наконец он, остановившись у закрытой двери.
– Что? –