А что было, то, значится, бог им послал грешникам.
Вопрос:
– Как можно говорить заведомо отрицательные вещи, если их пропаганда не только нелепа, но противоестественна, и более того, даже для теории иво ума.
Ответ:
– Только именно по Шопенгауэру, что мир Двойной! – Что значит, устройство Романа на Героя и Автора – это не Артефакт очередного человеческого тупоумия и не отражение его в нём, а практика чистого разума, что и значит:
– Сама реальность.
Поэтому Герой может смело ляпнуть эту антитезу:
Зачем крутится ветр в овраге,
Подъемлет лист и пыль несет,
Когда корабль в недвижной влаге
Его дыханья жадно ждет?
Ибо:
– Пока он ждет, бог тоже:
– Делает Свою работу.
Потому Толстой Лёв и давит свою разлюли-малину, что Бог тута, и обязательно скажет:
– Наоборот.
Сам же Толстой тем убеждает себя, что может грохнуть Анну Каренину, ибо Бог ее оживит. Но! предупреждает бога заранее:
– Мне это делать неприятно, ибо так и кажется:
– Трахал, трахал ее и как муж, и как Вронский, а потом убил, – не много ли я на себя взял, Господи? Несмотря на то, что очень не хотелось, но уже с самого начала ведал:
– Убью же всё равно.
Зато бог опять будет работать всю неделю, чтобы разгрести это дерьмо.
Здесь можно добавить, что некоторые резиденты, как-то Василий Аксенов:
– Думали, – я не буду пионером, в том его непреложном смысле, что не буду вкладывать в его лапы противостоящую Ахматовой и Зощенко социальность в виде меча экстремизма, а хочу просто, как Владимир Войнович:
– Быть только честным, – даже и именно, без:
– Только, – а так, более-менее, как жизнь подскажет.
И в результате этой не-пионерской честности у Василия Аксенова вообще ничего не вышло. Ибо ураган не перестанет крутить-мутить лист в овраге и воду во пруду, если кто-то выйдет из пионеров. По той простой причине, что просто так это:
– Выйди вон, – не получится, ибо не только следить всё равно и там будут, но, что важно ко всеобщему, а не только к вашему ужасу:
– И вы сами! – Поэтому.
Поэтому лучше сразу, как Лев Толстой разделить обязанности:
– Я буду врать, – а уж Ты:
– Мил Херц, – я думаю, найдешь способ сказать правду.
Поэтому повторю:
– Знаю, что люблю Анну Каренину, но, как и Фауст, друг Мефистофеля, не имею возможности, сил отказаться, чтобы не убить ее, и более того, убить:
– Даже не соображая зачем это надо сделать.
Возможно, эти убийства Анн и другие потопления кораблей делают по тому же принципу, по которому корабли тонули в Коде Войнича, то бишь у Алана Тьюринга в его Энигме:
– Так надо, ибо и иначе:
– Умрут все.
Зачем же, следовательно, надо было убить Анну Каренину, чтобы кто жил, собственно? Или еще проще, а именно, как делали на Пирамиде Майя:
– Надо иногда приносить в жертву