– У нас есть наследники, пусть им остается царство! – сказал Арджуна.
– И у них нет врагов и соперников! – подметил Бхима.
– И мы все сделали для них и для себя, теперь если нам уходить, то уйдем вместе, – сказали близнецы Никул и Сахадев.
Тут вбежала Драупади общая жена братьев, которая ненароком подслушила весь разговор, и разъяренно заговорила:
– Я хочу идти с вами!
– Это невозможно! Зачем тебе все это? Молитва, как война, дело мужчин! Ты должна остаться здесь, в этом мире!
– Но почему? Я хочу идти с вами! – упрямилась Драупади.
– Это путь долог и опасен, полон лишений, и может привести к разочарованию, – любящим голосом сказал Юдхиштхира. – Не будь упряма, останься здесь, будь королевой своей земли и не мучайся.
Драупади покачала головой.
– Я не могу представить более сильного мучения и испытания для себя, как расстаться с вами! Не хочу слышать, чтобы я осталась здесь одна! Я пойду с вами, даже если вы будете гнать меня, как собаку!
– Что ты? Как ты можешь так говорить? Мы ведь любим тебя!
– Если любите, то не оставите меня здесь одну, ибо ничто так не тяготит, как расставание, – ей хотели возразить, но она поспешно заговорила. – Ваш путь – это мой путь, если он годится для вас, то он годится и для меня!
Решено. Последнее слово оказалось за ней.
И вот наступил день прощания, когда дела были улажены и практически все придворные знали, что великие герои в ближайшее время уйдут в далекое странствие, возможно последнее. Братья прощались с этим миром. Все было готово и сегодня у них последняя ночь во дворце, завтра утром их уже здесь не будет, их путь будет лежать в Гималаи.
На заре, когда дворец и город, все еще видели сны, и никто ничего не подозревал, путники накинули на плечи шерстяные плащи, надели котомки с провизией, взяли в руки дорожные посохи и покинули дворец.
За городской стеной к ним присоединилась собака, неизвестно откуда взявшаяся. Она неподалеку шла за ними, не мешая и не шумя. Вид собаки был жалок и тощ, живот прилип к позвоночнику, морда поникла, уши в тревоге поднимались и тут же в бессилии опускались. Но особенную выразительность собаки придавали глаза, которые походили на человеческие и призывали к доброте.
Братья хотели прогнать ее. Но Юдхиштхира приказал оставить ее в покое, и пусть самое жалкое животное само выбирает свой путь. Больше всех этим фактом был недоволен Бхима, который думал, что собака им будет в тягость и мешать их дальнейшему пути. Но его опасения были напрасны, собака ничем не выдавала себя, не кормилась с их рук и редко попадалась им на глаза, так что они перестали замечать ее, даже когда она лежала поблизости.
Все это время братья и их жена двигались гуськом и мало разговаривали. Вначале отряда шел Юдхиштхира, а замыкала путь собака. Сам Юдхиштхира двигался не спеша с посохом в руке, что позволяло беречь свои руки, ноги и спину от перенапряженного движения к своему я, которое было