– Фу!
– «Давай»! – кричу я и еще раз неловко шлепаю пощечиной по его лицу, стыдясь своей брезгливости и факта рукоприкладства над трупом.
После второй затрещины глаза деда изменились. Он вернулся. Представь себе всплывающий со дна мутного водоема белый мяч. Как однородная темная водная толща вдруг светлеет в глубине, мягкое матовое пятно света стремительно приближается к поверхности и, мгновенно слепившись в белый мяч, выпрыгивает из воды. Так же и старик выплыл откуда-то на поверхность своих глаз. Теперь его удивление сменилось ужасом. Он судорожно со стоном вздохнул и испуганно уставился на меня. Мужик облегченно вздыхает и матерится. «Чего стали? – людям, – «Скорую» вызовите»! Старичок хлопал глазами как младенец. Я поднял деда, мужик помог мне затащить его на остановку и усадить на скамейку. «Эй!», – зову я его. Он смотрит на меня. Теперь, по-моему, он понял всё: глаза излучают яркую ауру испуга и восторга, кадык прыгает, и губы тоже скачут в судорожных гримасах. «Ты в порядке, отец»? Он кивает быстро и резко. «Да скажи ты что-нибудь»! «Сё… сё, – старичок опять кивает головой, – Прядок в танкывых всках-х-х…»
Все уставились на меня. Мне вдруг, почему-то захотелось провалиться сквозь землю. Какая-то дикая ситуация! Сотни раз представлял себе подобные случаи. Помочь. Спасти человека, когда все стоят в остолбенении, не зная, что делать. И вот я сделал это, но как-то гадко на душе, похоже на изжогу. Представь себе, что ты справляешь нужду, самую естественную потребность. И вот уже всё происходит, приятные ощущения охватывают тебя, и тут же махом отворяется дверь и несколько лиц смотрят на тебя в упор. Смотрят с восхищением.
– Образно ты рассказываешь. Только образы у тебя…
– Гадко, не правда ли? Вот и тогда я стоял и чувствовал себя описавшимся мальчиком под горящими восторженными взглядами.
– Но, почему? Ты же, правда, спас его.
– Вот я и думал: неужели я спас его? Может быть, я и не причем. Но почему я оказался с ним в контакте сразу, с первого взгляда? И эти восхищенные глаза людей на остановке! Чему они так восхищались? Необычностью произошедшего, и как следствие, возможностью блеснуть перед аудиторией острой историей? Или убеждению воочию в наличии героев?
Ну, какой же я герой? Я сделал… да ничего я не сделал! Ударил мертвого старика, и все… Я не сделал ничего, ни одной процедуры по его оживлению. Я хотел сделать то, чему учили. Единственное полезное знание из всех, чему учили меня за всю жизнь. Делаю, что могу. Ни больше, ни меньше. Это естественно. И то не смог этого сделать, просто отхлестал его по щекам. Герой.
Алиса смотрит на меня.
– Да ладно тебе, ты молодец. Не скромничай.
– У меня потом долго перед глазами вставали штучки, вылетевшие из глаз старика, штучки, делавшие его глаза живыми. Они просто растворились в воздухе как пшик одеколона из пульверизатора. И ещё одно: штучки вылетели