– Следи за своей речью. Сарказм не красит жен – такие никому не нравятся. – В верхней пряди каштановых волос леди Фрэнсис вдруг словно по волшебству проступила седина. (Собственно, не по настоящему волшебству, а по тому, которое свойственно взгляду дочерей на своих матерей. Ведь все мы прекрасно знаем, что единственное подлинное волшебство в природе – эзианское.)
Что ж, в замужестве есть по крайней мере один плюс: больше Джейн не придется жить с матерью.
Еще через несколько минут, полных суеты вокруг наряда – подтягиваний, подкручиваний и общих жалоб на плоскую грудь невесты, – раздался наконец стук в дверь.
– Пора!
Бросив взгляд в окно, Джейн увидела, что уже стемнело. Наступила ночь.
– Кем надо быть, чтобы захотеть жениться в темное время суток? – пробормотала она, покидая комнату.
И тут же подумала: «Хамом и скотиной. Вот кем».
Она бросила последний прощальный взгляд на книги, так плохо содержавшиеся. Может, они хотя бы перейдут к ней вместе с мужем? Может, им удастся заключить сделку: он ей – книги, она ему… ну, посмотрим, что ему надо. Кроме многочисленных юбок. Кстати, Эдуард ведь обещал поговорить с ним. А проигнорировать желание короля не сможет даже такой, как Гиффорд.
Джейн не хватало воздуха, и она никак не могла восстановить дыхание. (И не только потому, что корсет был слишком тугим, хотя он и был. Просто от ужаса.)
Конечно, она всегда знала, что рано или поздно ей придется выйти замуж. Вереница разоренных несостоявшихся женихов должна была когда-нибудь закончиться. Но уподобиться одной из десятков, а то и сотен других женщин – как же это возможно? Кем она станет для Гиффорда – просто еще одной юбкой, к тому же положившей конец его распутству? Да ведь он станет попрекать ее каждый божий день совместной жизни, и не только за узкие (мало подходящие для вынашивания детей) бедра и нелепые рыжие волосы.
Джейн еле заставляла ноги нести себя по направлению к главному залу, но мать активно поторапливала ее, и они достигли массивных двойных дверей, широко распахнутых перед ними внутрь пространства, заполненного музыкой и гулом голосов, скорее, чем это казалось возможным. Мерцающий свет свечей бросал призрачные отблески на Эдуарда, уже ожидавшего ее перед входом. Увидев кузину, он улыбнулся и встал, тяжело опираясь на ручки кресла.
– Ты прекрасно выглядишь, Джейн…
– А вы… – Джейн не закончила своей мысли. Сегодня король был при полном параде, увенчан короной, в мантии и с позолоченным кинжалом на поясе – короче, одет так, как полагается монарху, собирающемуся проводить девицу к алтарю, но пышные слои парчи и меха не скрывали его нездоровой худобы. Болезненности. И признаков близкой смерти.
– Я знаю, – прервал он, приподняв пальцами в белых перчатках подол отороченной мехом мантии, – я царствен и неотразим, как всегда. Но не надо так пристально смотреть. Ты меня смущаешь.
Джейн