– Его лавка в самой глубокой части рынка… Придётся всё обойти. А если вдруг что-то по пути другое понравится, вместо украшений возьмём?
– Тут ещё надо подумать, что будет более приятно для неё.
– Более приятно… – Задумывается Эдвине и мелькает этой неясностью в своём диком взгляде. Дикий он был, потому что я раньше не видел брата в шоковом состоянии. Он до сих пор не отошёл от инцидента со стрелой и огнём, но уже пытался быть радостным и открытым ко мне, отчего только накапливал в себе беспокойство. И было никак не странно, что он сейчас так резко начнёт прыгать с одной темы на другую, лишь больше поддаваясь своему состоянию. – Почему именно я?
– Что ты?.. – На мой вопрос ещё до того, как Эдви собирается с мыслями, я сам себе и отвечаю тысячью различных вариантов завязки события, но, как и обычно, появляется ещё более странное обстоятельство – Эдвине спрашивает всё и сразу.
– Почему меня одарило способностями? Почему именно в меня стрелял тот негодяй? Почему наши родители и слова не говорят о скором переезде?! Что нам делать-то только теперь… – От тяжбы собственных мыслей, братец округляет глаза, хватается за голову, а я помогаю ему не потерять дорогу или равновесие, боюсь максимально, что он сейчас от всего стресса упадёт без сознания, ведь такое уже бывало. Над нами шелестят ярко-красные ленточки, исписанные заклятьями алхимиков, чтобы на рынок воришек не заходило. Но эта навесь, пеленой лежащая по кругу этакого шатра-рынка, была более праздничная, чем отпугивающая. Наверное, не ощущал я страха, только потому что зашёл с благими намерениями сюда.
Эдвине держался за голову, потирая лоб. Я же вёл его, сжимая за плечи, мне было сложно столько в себе держать, столько переживаний, столько гнева, но это всегда спокойно выветривалось из моей головы, чего не скажешь о брате.
– Я не на всё тебе отвечу, но папа сможет. – Этот самый шатёр завлёк моё внимание. Те ленты сами по себе просто необычайной длины, хоть и вели все в центр, но до него было очень далеко. Там, где соединялись все красные пёстрые полоски и шерстинки, стоял дом управляющего всем тут. В этом же двухэтажном доме, с выложенной красной черепицей крышей, находилась база гвардейцев – стражей Доргильса, нашего города. Естественно, что теперь вся стража – гентас. И мне от этого делалось слегка не по себе, пусть и нужно уже давно избавиться от однобокого мышления, что все они – убийцы и плохие. Я боролся с предрассудками, как боролся сам с собой, но было всё равно некомфортно. Мы шли всё ближе и ближе к лавке ювелира, вокруг, с каждого входа, слышались типичные базарные крики и разговоры: “Апельсины! Свежие фрукты!”, ”Меняй,