Несколько последовательных голосований обнаружили вскоре серьезность положения вещей для кабинета. В марте месяце Питт внес резолюцию с запросом о сравнительном состоянии английского военно-морского флота в 1797, 1801 и 1803 годах. С помощью друзей Фокса ему удалось собрать 130 голосов за свою резолюцию против 201. Министры получили лишь 70 голосов перевеса. Каждый день их большинство ослаблялось, и в мае месяце объявили о третьей резолюции, которая должна была окончательно оставить министров в меньшинстве, когда лорд Хоксбери объявил, в выражениях достаточно ясных, чтобы быть понятым, что последняя резолюция бессмысленна, ибо кабинет будет распущен.
Старый король, который очень любил Аддингтона и Хоксбери и совсем не любил Питта, тем не менее призвал в конце концов последнего. Таким образом, этот знаменитый и могущественный деятель, столь долго бывший врагом французов, вновь забрал бразды правления государством, имея миссию возродить по возможности пошатнувшееся благополучие Англии. Питт обладал таким влиянием на умы, его личности настолько и так давно доверяли, что его одного было достаточно для восстановления власти. Войдя в правительство, он тотчас затребовал выделения 60 миллионов секретных фондов. Поговаривали, что они нужны для возобновления связей Англии с континентом; ибо Питта по праву считали наиболее способным из всех министров создавать коалиции, в силу большого веса его в глазах дворов, враждебных Франции.
Таковы были события в Англии, в то время как Наполеон принимал императорскую корону и, переместившись в Булонь, готовился преодолеть Океан. Казалось, Провидение привело этих двух людей на сцену, чтобы в последний раз столкнуть их в борьбе с небывалым ожесточением и силой, когда Питт будет создавать коалиции, что он умел делать превосходно, а Наполеон – разрушать их ударами меча, что он умел делать еще лучше.
Наполеон был вполне равнодушен к тому, что происходило по ту сторону пролива. Военные приготовления англичан вызывали у него улыбку, а политические события в Англии могли тронуть его только в случае, если бы вернули к делам Фокса. Веря в искренность этого государственного деятеля и в его благорасположение к Франции, он мог тогда переменить мысли об ожесточенной войне на мысли о мире или даже союзе. Но приход Питта, напротив, еще лучше доказал ему, что с Англией нужно покончить дерзким и отчаянным ударом, в котором обе нации поставят на кон свое существование. Однако запрос 60 миллионов секретных фондов, объяснимый