– Давай, вали! – он указал рукой на дверь, – Таких, как ты, по пучку на каждый метр, а ты еще выёживаешься, на работу не ходишь! Вконец обуели, быдлота!
Я повернулась к двери. Выслушивать гадости я ему не обязана. Мне и так плохо.
Сделала несколько шагов, и тут Карабас меня снова окликнул.
– Эй, Кузнецова!
Я машинально повернулась. Господи, до чего ж рожа у него противная! Усы эти неровные, жирные губы.
– Если жрать нечего, заходи. Знаешь, где я живу. Может, помогу чем.
Меня передернуло. Ага, щас, конечно же. Поможешь ты. Конечно, некоторые девки и так к нему ходили, за что быстренько выбивались в начальницы участков, или сидячие места получали, или еще что. Но эти усы – как у таракана же! Спасибочки, нет уж, обойдемся без твоей помощи. Я уже вылетела за дверь, в спину мне били очереди отборного мата – Карабас понял, что на тушку мою рассчитывать не приходится. Возмущение было так велико, что вытеснило даже боль от потери работы. Поможет он, ага! Обойдемся без тебя как-нибудь, сосать тебе я точно не собираюсь, тварь поганая… тем более, что… И тут мне в голову стукнуло – баба Яра.
Она же предложила зайти, «если вдруг». Ей-то вряд ли нужны мои прелести.
Баб Яра сидела в той же позе на табурете, с той же старинной бумажной книгой. Увидев меня, сдвинула разбитые переклеенные очки на лоб. Уставилась молча, видимо, ей было все ясно с первого взгляда. Я прислонилась к стене. Выдавила с трудом.
– Выгнали. Что теперь делать?
Оно конечно, большинство народу живет без всякой работы. Даже приятно, как подумаешь – с утра никуда идти не надо. Но я не смогу… мне трудно будет. Я уже привыкла к хорошему – склад, настоящий хлеб, мясо, черт возьми… хотя кто его знает, из чего эти консервы делают, но можно поверить, что это и правда говядина. Два раза в день еда. Цивилизация! Как возвращаться опять к этой жути, когда неизвестно, дотянешь ли до конца недели – или загнешься?
Баба Яра поднялась с табурета.
– Тебя как зовут-то? В лицо помню, а по имени…
– Маша. Мария Кузнецова.
– В школу к Семенову ходила?
– Да, два года, – я не хотела упоминать, что ходила довольно редко – то матери надо было помогать, то просто лень.
– Читать умеешь? Таблицу умножения?
– Умею, – я кивнула. Арифметику в школе я все-таки изучила, интересно было, а читать… я вообще сама читать научилась, в детстве еще, до войны. Нравилось мне это.
– Вот что, Маша, – решилась баба Яра, – мне тут помощницу пообещали. Сказали, чтобы я сама нашла кого-то. Уборщица у нас умерла, ну а я же не могу, – она кивнула на обрубок ноги, – но мне надо, чтобы ты не только убирала, но и помогала мне счета вести, записи, товар принимать и так далее. Нужна грамотная. Ты как насчет этого?
Я аж дышать перестала!
– Очень хорошо, тетя Яра! Я бы очень, очень хотела! Возьмите меня.
– Только, – охладила мой пыл кладовщица, –