– Чего захотел, – возразил парень. – С водкой сегодня дефицит. Бери ром кубинский. Почти та же крепость.
Заплетин, что делать, купил ром. Зашёл за угол вокзального здания. В месте, не самом загаженном мусором, откупорил ром и сделал глоток. Фу, какая сладкая гадость! Чересчур пересоленный огурец несколько спас ощущения рома, но пользоваться той же комбинацией Заплетин больше не захотел, и ром с огурцом полетели в мусор. Следом отправился и укроп.
Такси, всё-таки, появилось. Сумма оплаты до Сопин оказалась несколько преувеличенной, но Заплетин с той суммой согласился, как только таксист растолковал, что в Сопинах и из Сопин никто никогда на такси не ездил, и назад он поедет порожняком. Дорога была, как дорога в глуши. То есть захочешь подремать, но тут тебя так тряхнёт, да подбросит, что испугаешься за машину, как бы она не развалилась посреди дикого леса.
И вот они добрались до Сопин. В большинстве рубленых изб, похоже, никто не проживал, но холмистая местность и речушка до чего же оказались живописными! Заплетин попросил таксиста подождать.
– Ну вот, ты уйдёшь, и ищи тебя, – буркнул таксист с неудовольствием. – Ты заплати за дорогу сначала, вот тогда я тебя подожду. Но ты за ожидание тоже заплати.
– А вдруг ты уедешь, – сказал Заплетин. – Я никого в этом месте не знаю. И гостиницы, если что, не найду.
– Ишь ты! – зашёлся смехом таксист. – Он гостиницу захотел! В этой дыре не то что гостиницу, сортира тут приличного не отыщешь.
Они сторговались на половине обговоренной ранее оплаты. Вдали по дороге брёл старик с длинной не струганной доской. Заплетин быстро пошёл навстречу.
– Здрасьте, – приветствовал он старика. – Не скажете, где проживает Заплетин?
– Как не знать, – оживился старик, шепелявя сквозь чёрные дырки по рту. – Павла Васильевича да не знать. Его, почитай, весь район знает. Райкомом партии руководил. Таких коммунистов поискать. Теперя, ежели ты коммунист, так это не значит, что ты коммунист. Вот при Ленине были коммунисты. Василий Степанович – как при Ленине. А вы к нему по какому делу?
– Я из горкома, – сказал Заплетин.
– А, из горкома. Ну, понятно. Вон его дом, – старик указал на опрятный дом у реки, повернулся продолжить свою дорогу, но слишком уж резво повернулся, и конец доски, описав дугу, врезался приезжему под дыхало.
Старик, не заметив своей оплошности, продолжал ковылять дальше, а Заплетин согнулся в три погибели, и так постоял, возрождая дыхание. Но это физическое неудобство ему показалось ерундой в сравнении с тем, что его отец оказался преданным коммунистом. Уж он-то откажется подписать своё согласие на эмиграцию. Правда, Заплетин предусмотрел такую нежелательную ситуацию отпечатанным текстом для отца. Там про эмиграцию ни слова, и про Израиль тоже ни слова, но там есть про выезд за границу. Из этого он попытается выкрутиться, сказав, что работа его посылает в заграничную командировку. Заплетин медленно шёл к дому, в котором идиотские законы наделили незнакомого