Соседка замечательного создания обернулась на громкий смех кого-то из праздновавших день рождения, и только тогда он узнал Тамару. С этой привлекательной брюнеткой он познакомился в русской церкви.
– А эту ты знаешь? – спросил он приятеля во время утомительной литургии. – Кого? – встрепенулся приятель.
– Да ту, красавицу в хоре.
– Тамару Алаеву? Знаю, конечно. Могу тебя с ней познакомить. Если дождёшься конца службы.
– Дождусь, – отвечал Заплетин, хотя ещё минуту назад намеревался покинуть церковь.
После короткого знакомства (всего-то именами обменялись, да перекинулись парой вопросов, характерных для иммигрантов: где вы в России проживали? давно ли в Америку эмигрировали?), – после того он Тамару не видел до того, как опять объявился в церкви. Обнаружив его в толпе, покидавшей праздничную литургию, Тамара бурно ему обрадовалась, даже на шею ему бросилась. Он был польщён, такие красотки не часто кидались ему на шею, но он ещё не был осведомлён об этой Тамариной манере бросаться на шею буквально всем, с кем она когда-то познакомилась. Вдохновившись Тамариным поведением, он расхрабрился до вопроса:
– А что если нам – да в ресторанчик, сейчас как раз время обеда.
– Нет, в ресторан я никак не могу, – сказала Тамара, посерьёзнев. – Я срочно должна ехать домой, дожидаться очень важного звонка… – Она поколебалась и продолжила: – Мы можем поесть у меня дома.
Он согласился, внешне небрежно, но много чего нафантазировал, пока следовал на машине за белым спортивным “Мерседесом”, верх которого был опущен, и ветер творил всё, что желал, а желал он, чтоб длинные её волосы красиво метались, и трепетали, и с толку сбивали мужиков, оказавшихся на дороге.
Квартира в башне у океана, итальянская мебель, статуэтки, как музейные экспонаты, картины, похожие на подлинники, посуда чуть не с царского стола, гардероб размером с хорошую спальную, набитый обувью и одеждой из магазинов Беверли-Хиллс… Она показывала квартиру, не скрывая гордости и хвастовства, потом его оставила у бара, в котором зазывающе мерцали бутылки любого содержимого, а сама отлучилась на кухню.
Заплетин прикончил свой джин с тоником, отыскал туалет, там подушился первым подвернувшимся одеколоном, выстриг несколько волосков, которые с чрезмерным любопытством высовывались из ноздрей, примочил и ладонью пригладил волосы, уже припорошённые сединой, вернулся в гостиную, и, чего же, состряпал себе ещё напиток.
Тамара вернулась с большим подносом.
– Откуда у вас такая роскошь? – осмелился Заплетин на вопрос, который давно был на языке.
– От верблюда, – сказала Тамара. – Который музыку сочиняет. Он, кстати, в Америке – знаменитость. Говорит, от меня без ума. Жаль, говорит, что раньше не знал, что русские женщины так хороши.
– Как его имя? – спросил Заплетин.
Имя