Чечня: Трагедия Российской мощи. Первая чеченская война. Анатоль Ливен

республики, и помогал мобилизовать кое-какую поддержку для Чечни – хотя и гораздо меньшую, чем рассчитывали сами чеченцы. Также Сосламбеков, как считалось, сыграл главную роль в отправке чеченцев и других северокавказских добровольцев на войну в Абхазию против грузин, что на тот момент служило российским интересам, но в то же время дало Шамилю Басаеву и его чеченскому батальону боевой опыт, который затем они с ошеломительным эффектом используют против России.

      Похожей фигурой был бывший сержант милиции, продавец подержанных машин и гангстер из Москвы, ставший впоследствии мэром Грозного⁵, Бислан Гантамиров, чьи вооруженные сторонники сыграли значительную роль в событиях 1991 года. (Об основанной Гантамировым партии «Исламский путь» и о том, что это говорит об исламской политике – или, скорее, об ее отсутствии, – см. одиннадцатую главу.)

      Напротив, в большинстве своем представители немногочисленной чеченской интеллигенции сохраняли недоверие к исламу в политике и испытывали ностальгию по безопасности и финансированию со стороны советской власти, создавшей в конечном итоге этот класс и обеспечившей ему занятость. В этом смысле они очень напоминали интеллектуальный истеблишмент в Азербайджане и других местах. Во время войны многие представители чеченской интеллигенции, охваченные гневом по отношению к российскому вторжению и жестокости российских войск, примкнули к сепаратистам. Однако их симпатии были связаны прежде всего с полковником Асланом Масхадовым, который, как они считали, был более умеренным и вменяемым, чем Дудаев, и менее религиозным, чем Яндарбиев и Басаев. Различие между командой Масхадова, состоявшей из профессионалов (врачей, инженеров и т. д.), и командой Басаева, которая состояла из куда менее образованных и более религиозных людей, было очень выразительным⁶.

      Чеченский национальный конгресс призвал к роспуску избранного в 1990 году Верховного совета Чечено-Ингушетии, где преобладали коммунисты. Коммунистическое руководство отреагировало на это подавлением оппозиционной пропаганды и митингов, но когда 19 августа 1991 года консервативные советские элементы в Москве предприняли попытку контрреволюционного переворота, чечено-ингушские коммунистические лидеры явно были захвачены врасплох – о готовящемся заговоре им, очевидно, не сообщили. Завгаев и его главные советники находились в Москве, где спустя два дня планировалось подписание нового Союзного договора (горбачевской конституции для более свободного, более конфедеративного Советского Союза), а те, кто оставался в Чечне, раскололись на несколько групп: одни поддерживали путч, другие осуждали его, а у третьих обнаружились самые разные отговорки, чтобы избежать принятия на себя каких-либо обязательств. Ключевым моментом стал переход на сторону оппозиции министра внутренних дел республики генерала Умара Алсултанова. А когда путч провалился, Завгаев вернулся в Грозный и, подобно многим другим коммунистическим начальникам, отрекся от заговорщиков.

      Тем