– И как же вы это назовете? – донесся до него сдавленный голос Мадлен. Дункану пришлось припомнить весь их разговор, прежде чем он понял, что она имеет в виду.
– Ты о том, что я «воспользуюсь» тобой? – уточнил барон. – Изнасилованием, – пробормотал он ей в макушку.
Девушка подскочила, ударившись головой о его подбородок. Терпение барона иссякло. Он решил, что вообще зря вступал с ней в пререкания.
– Я еще ни одну женщину не брал силой, Мадлен. Так что твоя добродетель в безопасности. А теперь давай наконец спать.
– Никогда? – прошептала пленница.
– Никогда! – рявкнул Векстон.
Мадлен поверила ему. Странно, но все ее сомнения внезапно исчезли, и она была убеждена, что во сне Векстон не прикоснется к ней. Удивительно, но ей стала нравиться его близость.
Пригревшись, девушка задремала. Перед тем как окончательно заснуть, она захотела устроиться поудобнее, но барон сердито заворчал и, схватив ее за бедра, удержал на месте. Мадлен решила, что он сердится за то, что она разбудила его своими неловкими движениями.
Теплое дыхание Векстона согревало ее шею. Вздохнув, Мадлен закрыла глаза. Она была далека от того, чтобы поддаться соблазну, но тепло так сладко убаюкивало и пробуждало ненужные мысли. Мадлен вспомнила рассказы об Одиссее, о том, как его соблазняли сирены. Ну конечно, дыхание Дункана действовало на нее точно так, как пение сирен на воинов Одиссея. Античному герою пришлось залепить себе уши воском, чтобы спастись от наваждения.
Мадлен пожалела, что у нее нет подобных средств защиты.
…В лесу сердито завывал ветер, но Мадлен находилась в тепле и безопасности в надежных объятиях своего похитителя. Она была вынуждена признаться себе, что песня сирен заворожила ее.
Ночью девушка проснулась лишь один раз. Спине ее было тепло, а вот грудь и руки мерзли. Очень медленно, чтобы не потревожить Дункана, она повернулась на живот. Положив щеку ему на плечо, руки она засунула под его рубашку.
Мадлен еще спала, когда Векстон потерся подбородком о ее макушку. Девушка довольно заурчала и теснее прижалась к барону. Его бакенбарды защекотали ей нос, и пленница невольно открыла глаза.
Дункан наблюдал за ней. Его лицо было безмятежным, глаза – теплыми и нежными. Впрочем, губы Векстона были твердо сжаты, и неожиданно для себя девушка подумала о том, что почувствовала бы она, вздумай барон поцеловать ее.
Она не произнесла ни слова, но слегка потянулась к нему. Дункана не надо было уговаривать…
Он так и знал, что поцелуй окажется божественным. У Мадлен были такие мягкие, нежные губы. Она еще не совсем проснулась, поэтому не думала сопротивляться, но рот все же не открывала. Не долго думая барон большим пальцем опустил вниз ее подбородок и проник языком в теплую сладость ее рта так быстро, что Мадлен и не поняла толком, что происходит.
Когда Мадлен робко попыталась