«Горовиц был мне, как брат…». Письма Натана Мильштейна Владимиру Горовицу: от повседневности к творчеству. Юрий Зильберман

прошлого… …Встреча, вспоминал Говард [ученик С. Тарновского. – Ю.З.], была «очень тёплой и эмоциональной». Горовиц и Тарновский обняли друг друга. «Это единственный оставшийся в живых человек, – говорил всем Горовиц, – который знал мою семью». Затем он снова обнял Тарновского. Все с облегчением вздохнули. Их предупредили, что Горовиц бывает непредсказуемым. Все боялись, а что, если он отнесётся с пренебрежением к своему старому учителю? Но нет. «Горовиц искренне разволновался», – говорил Говард. – Сначала они говорили на английском, а затем автоматически перешли на русский. Вскоре все покинули комнату, дав им возможность поговорить наедине.

      Тарновский вернулся домой из Пасадены ошеломлённым от счастья. Горовиц позвонил ему на следующий день, чтобы назначить встречу, но Тарновский плохо себя чувствующий, был не в состоянии с ним увидеться. Месяц спустя, 22 марта 1976 года, Тарновский, последнее звено, связывающее Горовица с Киевской консерваторией, умер» [17, p. 245—246].

      Статья Дж. Вагнера о С.В.Тарновском в журнале «Clavier». Архив Ю. З.

      Итак, благодаря С. В. Тарновскому Владимир Горовиц познакомился с Натаном Мильштейном. Регина Горовиц оканчивала Киевскую консерваторию, как ученица Тарновского, а Владимир занимался в его классе, Сергей Владимирович был частым гостем в доме Горовицев, в 1930 году пианист помог своему учитею, когда последний пытался обосноваться в Америке… Словом, я отсылаю читателя к страницам книг, в которых описаны сложные взаимоотношения педагога и его ученика55.

      ГЛАВА V

      О ПИСЬМАХ

      И увижу две жизни

      далеко за рекой,

      к равнодушной отчизне

      прижимаясь щекой,

      – словно девочки-сестры

      из непрожитых лет,

      выбегая на остров,

      машут мальчику вслед.

      И. Бродский

      Они получили признание и концертировали во многих странах, включая Северную и Южную Америки. Оба в сентябре 1939 г. окончательно покинули Европу, уже вступившую во Вторую мировую войну и обосновались в США, где впоследствие получили гражданство, прожили долгую жизнь (Горовиц скончался в возрасте 86 лет, Мильштейн – почти 90), были достаточно обеспеченными и до последних дней купались в лучах славы. Почти семьдесят лет два величайших музыканта столетия были связаны узами дружбы. Первые 10—15 лет после знакомства практически не расставались, в середине тридцатых стали меньше видеться, т.к. оба много концертировали, да и обзавелись семьями… Затем была Америка, где нужно было устраивать быт, урывая время в напряженном графике концертных поездок.

      И все-таки, было что-то удивительное в этом, длящемся всю жизнь духовном содружестве. Владимир Горовиц бесчисленным своим интервьюерам всегда тепло говорил о своем друге, проводя параллели с великими музыкантами века: «Рахманинов и Крейслер очень любили друг друга, так же как я и Мильштейн» [цит. по:, 17 p. 60].

      Натан