Нас было четверо безумцев, плюющих на опасность в угоду своей репутации. Я, Том, Артем и единственная девочка в нашем отряде самоубийц, единственная из всех, кого я знаю никогда не уступающая нам, пацанам. Зайра! Готовая любому дать фору и совершать самые безумные поступки, на которые не решались даже мы. Она всегда была против чего-то. Сегодня против солнца, завтра против «той девчонки, что три недели назад назвала меня сукой», а уже к вечеру она будет против ложки и сна, ведь он для слабых духом. Она всегда была против, а против чего уже не важно. Главное быть против. В остальном же мы мало чем отличались, а тем более внешне. Все маленькие, тощие и грязные. Одетые в какое-то неописуемое тряпье всегда порванное и еще более грязное. Даже по цвету волос мы были братьями и, конечно же, сестрами – грязными. Только так я могу описать этот цвет. Лишь у Зайры он незначительно отличался и был грязно-тускло-морковный. Явная попытка их мыть. От моих глаз такая глупость не скроется, ведь я-то знаю – это бесполезно. Возможно, поэтому я вечно грязнее всех.
Станет ли этот особенный день возвращаться ко мне ночами? И будет ли этот сон хорошим?
Удивительно, но только бесшабашная Зайра сомневалась в благоразумности нашей затеи, и единственная кто высказал это в слух. Ей мы многое могли простить, чего не простили бы по отношению к друг другу. Она прекрасно это знала и не раз пользовалась этим. Что еще с них взять? Девчонки. Однако же, если быть предельно честным, ее почти в слух сказанное «нет» уже не в первый раз означало, что она в жизни не позволит нам совершить глупость без ее прямого участия. Чтобы она хоть в чем-то отстала от нас? Она бы себе этого не простила. Пропустить все веселье, позволив кому-то, но не ей совершить очередную глупость? Никогда! Но мы все знали главную причину ее безбашенности, однако никогда не упоминали ее вслух. Не при ней, ни без нее. И причина эта заключалась в ее матери, точнее в поведении ее матери, что с самого рождения несла всяческий бред, мало связанный с реальностью, а пару лет назад она и вовсе съехала с катушек. Стала по-настоящему безумной. Благо хоть не агрессивной. И тем не менее она превратилась в законченную истеричку, что взрывается всякий раз, когда ей что-либо не нравится, а не нравилось ей практически все, даже самые безобидные вещи. Самое удивительное было в том, что она действительно верила во всю ту чушь, что несла безостановочно. Именно поэтому Зайре ни в кое случае нельзя было оставаться дома или рядом с ним в небезопасной близости от своей матери, выслушивая опасный для психического здоровья бред. Даже ее отец не был против, чтобы его дочь была против… т.е. все свободное время проводила на улице с нами, считая, что уж пусть лучше вырастет хулиганкой, чем станет хоть в чем-то похожей на мать.
– Мы дошли! – воскликну Артем, сообщая и так давно очевидную для всех вещь. Соображал