Экзотика, японец официант.
Меню, как древнеримский фолиант.
А музыканты джазовые тени.
Нам будет хорошо с тобою, вечно.
Среди планет забытых, одна наша.
Мы назовём её по-русски «Саша»,
не допуская местного наречья.
За горизонтом ночь, и пахнет миндалём.
На привязи, как пёс рыбачья шхуна.
И точно знает филиппинец Бруно,
что завтра поплывёт за жемчугом.
Пустынный пляж, как шёлковая лента,
вдоль океана вьются без конца.
Похожий на усталого пловца,
приплывшего с другого континента.
1994г.
Элегия
Кряхтело, радио в квартале.
Мы на веранде пили чай.
Мальчишки табачок стреляли.
В окно влетела баттерфляй.
О, эта маленькая «птичка».
На всех садилась, и на стол.
Горела и потухла спичка.
В то время начался футбол.
Цирк шапито приехал в город.
Под солнцем места не нашёл.
Неловко я задёрнул ворот,
и по акациям пошёл.
Скрипели старые качели.
Фонарь качался на ветру.
Играли звонкие свирели.
И на веранде, и в саду.
1994г.
Лето
В душе вечерний перезвон,
что к вечеру вполне понятно.
А на душе легко, и внятно.
Звучит заигранный чарльстон.
Июль в разгаре самом, лета.
В сорочки белые одеты.
Прогулки морем, и кадеты.
Глазами пялятся на дам.
Сверкает море, чайки кружат.
Елизавета с Машей дружит,
второй десяток лет подряд.
Лакеи, франты, баснописцы.
Глядят, как в воду в ваши лица.
И душами кривят.
А рядом пляж в лучах лазурных.
Утопит смесь романов бурных,
в стерильности аллей.
На палубе полно людей.
На пирсе барышни с зонтами.
Дельфины борются с буйками.
И лето кажется длинней.
1995г.
* * *
Навзрыд читаю геометрию, и «Кубу».
Наотмашь бью назойливых, и глупых.
Читаю Пушкина, перечитав всю прозу.
Наотмашь бью, и нюхаю мимозу.
Я в этой сказочной стране не первый год.
Навзрыд читаю Бродского. И вот,
последняя уходит электричка.
А я стою, и жду не первый год.
И в геометрии соприкасаются остатки.
Круги вольны, легки, и падки.
Как грусть безумная, как грусть.
Подобная и аисту, и матки.
1995г.
* * *
Только голуби знак молчания.
Только голуби знак тишины.
Открываю, я книги втайне.
От людей, от судьбы, от земли.
И читаю запойно ночью,
и глотаю уродский свет.
Наверняка это Иосиф Бродский,
может Анна Ахматова, может Фет.
Я