Ясно стало, что предчувствия не обманули, впутался он в серьезную передрягу, из которой каким-то чудом не вышел вперед ногами, но здоровья потерял много.
– Здоровье – дело наживное, – меланхолично подумал Вашкевич. – Какие наши годы…
Сергей скосил взгляд на свою туго забинтованную грудь с двумя аккуратными кровоподтеками в районе сердца. Понял, что ранен, и тяжело.
– Ого, с этого места поподробнее. Получается, что не только мы охотились этой ночью, но и за нами.
Выстрелили подло, в спину. Значит, боялись, устраняли проблему наверняка, чтоб не было усложнений, думал отстраненно, будто не о себе, а о постороннем объекте. Из чего-то малокалиберного, пули прошили, как иголки, не разворотив внутренности, не вызвав серьезную кровопотерю. А это ошибка. Ошибка дилетантов. Выходит, напала не троица урок-спецов, а те, кто мог допустить глупую оплошность.
Подлая память тут же услужливо подсунула еще одну картинку.
– О, глянь, какую цацку надыбал! – Яшка с явной гордостью продемонстрировал маленький, умещающийся в небольшой его ладони пистолетик.
– Глупость. Оружие велосипедистов. От собаки, может, и отобьешься… – рассеяно обронил Сергей, рассматривая гуляющую у ресторана публику и пытаясь вычислить среди праздной толпы связного.
– Если шмальнуть в нужное место, таки жмур-команда может врезать марш! – Яшка улыбнулся обезоруживающей улыбкой, отчего стал похож на большого ребенка, к которому в руки попала долгожданная игрушка.
– Угу, только из штанов достань, а то нужное место быстро сделаешь ненужным.
Яшка?! Правда бесстыдно раздвинула ноги, открыв отвратительный срам, будто пьяная вокзальная шлюха. Едва не сблеванув от собственной фантазии, Сергей решил пока ни о чем таком не думать, а предоставить времени расставить все точки над i. Не ясно было, как он оказался в курильне, сколько времени пролежал в беспамятстве, кому обязан за заботу.
– Вопросы, вопросы вопросов, – Сергей закрыл глаза и забылся тревожным сном преданного всеми человека.
Глава третья
Стась
(1942)
Командирская землянка ничем не отличалась от прочих: та же самодельная печь «буржуйка» в углу, стены, обшитые худыми болотными сосенками, под настилом потолочных бревен – керосиновая германская лампа с летучей мышью на изогнутом стекле. Импровизированный стол, сделанный отрядными умельцами из тонкого березняка, перевязанного стальной проволокой, отжатой у немца в одной из коротких, но обидных для оккупанта стычек.
В темном углу скудно освещенного спартанского жилища среди многочисленных теней от пляшущих печных огоньков с трудом можно было различить фигуру человека, внимательно разглядывающего разрисованную цветными карандашами самодельную