Дальше говорилось, что ни одно обвинение не было ничем подтверждено, что признания были вырваны «незаконными методами допросов» (мы догадывались об этом и раньше), что все они освобождены. И в конце: «лица, виновные в неправильном проведении расследований, арестованы, против них возбуждено уголовное дело». Потом прочитали указ Президиума Верховного Совета об отмене прежнего награждения Лидии Тимашук орденом Ленина.
Я никогда не видел отца таким счастливым. От возбуждения и радостных эмоций его губы дрожали, он не знал, что с собой делать, – он кинулся целовать нас с мамой, потом кинулся звонить друзьям, он смеялся, опять подбегал к маме и целовал ее:
– Умница ты моя – как же ты была права, когда сказала мне, что смерть Сталина принесет облегчение. Как ты могла это предвидеть? Ах, какая умница!
У всех нас к радости за освобожденных добавлялась радость за самих себя: не будет больше угрозы ареста, не станут нас третировать, а может быть, и высылать из Москвы. Это был решающий момент жизни страны и нашей собственной жизни.
После первого возбуждения мы стали анализировать события последних трех месяцев. Итак, значит, первое сообщение 13 января было грубой ложью. Но мы знали, мы кожей чувствовали, что каждое слово в нем было взвешено самим Сталиным. Значит, «великий вождь», в полнейшем презрении к своему народу, преступно врал всей стране! О нем самом в сообщении не было ни слова. Только логически вытекало, что те «виновные в неправильном проведении следствия» следовали его прямым указаниям. Вся история была апогеем зверских преступлений самого Сталина и тысяч коммунистов перед народом. Но вряд ли много людей тогда понимали это в таком ключе – зловещая фигура Сталина продолжала привлекать к себе большинство (и даже через пятьдесят лет и после множества кардинальных перемен она все еще привлекает некоторых).
Ужасный гнет слетел с душ всех нормальных людей, облегчение наступило для московских врачей, полное ликование было среди евреев. Те, кто считал обвинения правдой, смущенно и без особого энтузиазма разводили руками:
– Что ж, ошибки бывают.
Какие ошибки – убийственные? Неясно было – рады они или совсем не рады. В больнице доценты Дубейковская и Мурашов делали вид, будто ничего не произошло, но в глаза никому не смотрели. Зато Стасик Долецкий дал себе волю поиздеваться над ними:
– Их пресловутая бздительность – это бешеный онанизм их языков. Все твердили, как попугаи: бздительность, бздительность… Вот и добзделись.
Но все же все хотели знать – как возникло то жуткое обвинение? Через два дня в газете «Известия» была опубликована статья. Из этой статьи и разных устных источников