В политическом плане исламский фундаментализм также выступает за ресакрализацию власти, профанизированную либеральными идеями общественного договора, что иногда привлекает авторитарных политиков. Впрочем, диктаторам не следует считать фундаментализм легко приручаемым: «признание сакрального характера власти у фундаменталистов отнюдь не гарантирует главе исламского государства неприкосновенность. Например, С. Кутб утверждал право на свержение существующего государственного строя в случае нарушения правителем законов ислама. Столь революционные призывы были основаны на признании того, что в качестве наместника халиф отнюдь не уподобляется пророку, на него не распространяется “суверенитет” Аллаха»[84].
Решающими факторами продуцирования фундаменталистского сознания выступают кризис норм и ценностей (аномия), отсутствие социальной стратегии в ходе модернизации, неэффективность правящих элит или их откровенная вестернизация и снижение легитимности, эксплуатация фундаменталистского проекта в прагматических политических целях. Существенную роль играет и социально-психологический вакуум, образующийся в массовом сознании мусульман в тех странах и регионах, где процесс модернизации привел к социальной катастрофе («failed modernization») или к непомерному расслоению общества, а таких в условиях продолжающейся глобализации мира становится все больше и больше. Чувства незащищенности в обществе риска, где риски распределены неравномерно, стремление следовать за лидером в открытом, неустойчивом мире представляют собой идеальную социально-психологическую почву для «фундаментализации» сознания.
Исходя из вышеизложенного, можно заключить, что исламская фундаменталистская идентичность независимо от конкретного учения и ветви ислама представляет собой «инструментализацию культурных различий»[85]: фундаментализм предлагает решение острых социально-политических и мировоззренческих проблем путем возвращения общественного сознания и всего социума в идеализированное, упрощенное прошлое, в котором этих проблем якобы не было. Являясь ответом на вызов модернизации, исламский фундаментализм просеивает различные элементы традиции через «сито» собственного критерия «подлинности» или «истинности», формируя ценностную матрицу, являющуюся набором «ценностей-средств», подчиненных «ценности-цели» – построению уммы в кораническом смысле. Некорректно было бы утверждать, что насилие является имманентным исламскому фундаментализму, но отказываться от этого средства достижения своих идеологических целей фундаменталисты радикального толка тоже не собираются. Характерное восприятие любых нововведений – будь то социального, политического или институционального характера – как нежелательных («бида» – коранический термин, ранее распространявшийся только на религиозную жизнь, но трактуемый