– И куда же ты теперь путь свой держишь? – Спросил Василий, отбросив окурок сигары в сторону.
– А куда Бог велит, туда и иду.
– И куды же он табе велить? – Серьезно поинтересовалась Баба-Яга.
– Пути Господни неисповедимы. – Трижды перекрестившись, промолвил Игнатий.
Тут подошел и Борис Степанович. В Грязных лохмотьях, он скорее, походил на бродягу, нежели на обкомовского работника. Увидев у костра нового человека, подошел поближе и поприветствовал незнакомца:
– Добрый день, уважаемый. – Сказал он, с некоторым пренебрежением осматривая старца с головы до ног.
– Да какой же это день? – Вежливо улыбнулся странник.
– Допустим. – Согласился Хитрицов. – Однако, мне, как человеку не глупому хотелось бы знать, что это за маскарад? И когда он закончится? И какие после него могут быть последствия для меня и моих подчиненных? Поскольку, я вижу, вы имеете какую-то власть над этими жуликами.
– Ровным счетом никакой власти ни над кем не имею. – Разглаживая седую бороду, суховатой, морщинистой рукой, сказал Игнатий. – А доброму слову всякий рад. – Добавил старец и снял с плеча котомку. – Ну что же, давайте трапезничать, что Бог послал.
И на небольшую скатерть, которую расстелил на подсыхающем бугорке возле костра, Игнатий аккуратно выложил из своего аксессуара черные ломти ржаного хлеба, пару луковиц, вареную свеклу и довольно увесистый пучок редиски. Порезав все это перочинным ножом, как положено, стал передавать закуску по кругу, из рук в руки. Дошла очередь и до Хитрицова. Секретарь, брезгливо взглянув на черствый ломоть хлеба, сверху которого в бутербродном порядке, лежали небольшие ломтики лука, свеклы и редиски, сделав кислую гримасу, гневно отвернулся. – Я не голоден.
– А нам? – В один голос зароптали Тимофей с Ляксеичем.
Странник улыбнулся и вежливо обратился к Лешему и всей его компании:
– Посмотрите на этих несчастных. В том ли их вина, что не по своей воли нанесли вам обиду? И потому взываю к милосердию вашему, простите их, пусть и пленники разделят с нами трапезу. Освободите этих людей, сделайте милость. А то, в чем были виновны, придет время, и они осознают и покаются, когда серьезно задумаются над своими поступками.
После этих слов Водяной с бесом поспешили к браконьерам. Пленники были освобождены и с большим аппетитом уплетали эти черствые овощные бутерброды. И когда трапеза была закончена, Леший, дожевав последнее и громко сглотнув, выдал свой могучий бас, предназначенный для странника:
– Свет наш, оставайся с нами, после твоих слов так хорошо на душе бывает, что просто петь хочется.
– Не уходи! Не уходи! Не оставляй нас! – Просили и все остальные. Конечно, кроме секретаря, который стоял все это время в стороне, как бы обдумывая свое положение, в котором, как он считал, оказался по нелепой случайности, да по неосторожности. И, Ляксеича с Тимофеем, что решили вернуться к машине.
– Нет, не могу. Ибо сердце мое зовет