Тайна портрета неизвестной дамы. Роман. Геннадий Иванович Дмитриев

хорош лишь тогда, когда он послушен руке мастера, но если инструмент решит, что сможет обходиться и без мастера, то его сломают и заменят другим.

      Гаральд знал о том что тамплиеры дают деньги взаймы под проценты, его отец не раз брал ссуду у Гийома, он как-то сказал, что если не удастся выплатить проценты по долгам, то скоро и замок и деревня перейдут в собственность тамплиеров, а мы либо станем их рабами, либо пойдем по миру. Но тогда Гаральд не придал всей серьезности этой, брошенной невзначай, фразе отца, он не мог допустить мысли, что их замку, их родовому гнезду, может угрожать какая-либо опасность, опасность, с которой не смог бы справиться отважный рыцарь де Гир.

      – Тамплиеры обладают властью большей, чем сам король? – спросил Гаральд старика.

      – Власть и могущество определяет не титул, а деньги, – ответил старик, – король тоже брал ссуду у тамплиеров, и, несмотря на то, что формально Гийом – вассал короля, фактически король стал его вассалом, поскольку и он сам, и его наследники будут выплачивать проценты по долгам ордену тамплиеров.

      – Так что же мне делать? – в отчаянии воскликнул Гаральд.

      – Прежде всего, ты должен завершить то, что начал, невозможно сокрушить власть денег силою меча, финансовые силы выше силы оружия, но есть сила, которая превосходит и оружие и деньги – это истина. Христос нес эту истину людям, но те, кто сегодня правит миром, извратили слова Иисуса, а истинное слово его схоронили в тайне. Ты должен найти манускрипт и донести истину до людей. Отыщи место, где спрятан он, разложи свои картины и работай, ищи.

      – Но я не могу, не могу! – Гаральд в отчаянии сжал кулаки.

      – Тогда молись, проси у Бога дать тебе спокойствие и рассудительность, проси его благословить тебя.

      Гаральд молился весь день, он даже отказался от еды, чем очень опечалил Жульена, чьи кулинарные старания пропали даром, а ночью ему приснился странный сон. Снился ему странник, встретившийся в горной долине, он смотрел на Гаральда долгим пронзительным взглядом, смотрел и молчал, а после сказал: